Радикальный Субъект и его дубль

Длит: 01:10:09 Скачать: HD LD mp3

Радикальный Субъект и его дубль. Лекция в Новом Университете. 2004 год. Клуб "В почете"

Курсы и циклы

Антикейменос: различение (в поисках Темного денотата)

Антикейменос и Радикальный Субъект

Термин «Антикейменос» является удачным эквивалентом термина «Радикальный Антихрист». Он не столько добавляет «Радикальному Антихристу» какие-то новые свойства или черты, сколько позволяет свободно оперировать им – не только в теологическом контексте или в контексте политической теологии, но прибегать к нему в аналогичных, но более отвлеченных от религии и религиозной эсхатологии случаях, сохраняя при этом все глубинное содержание соответствующего примордиального метафизического опыта.

Антикейменос можно применять к философии как эквивалент объекта, но такой эквивалент, в котором уже содержится отсылка к лафкрафтианской действительности богов ужаса или к прорыву инфракорпоральных орд Гогов и Магогов из-под «Яйца Мира» (в духе символизма Р. Генона[69] ).

С другой стороны, это позволяет отстраниться от конкретности христианского учения о последних временах и свободно оперировать в диалогах с представителями иных религиозных традиций, которым будет гораздо проще принять нейтральный термин, вложив в него свое содержание. Вместо таких синкретических формул – Дадджал/Антихрист – и еще более громоздких, можно отсылать к Антикейменосу.

Еще одной замечательной особенностью этого концепта является возможность его операционного использования в политологическом, а также социологическом и культурологическом контекстах – по аналогии и в прямой симметрии с концептом Катехона, получившим широкое распространение вслед за удачной интерпретацией его Карлом Шмиттом[70] .

И, наконец, Антикейменос лучше всего подходит к примордиальному значению той радикальной онтологии, которую мы признаем (если признаем) за традиционализмом. И, в этом качестве, этот термин становится важнейшим симметрическим контр-полюсом в отношении Радикального Субъекта, еще одной фигуры радикальной онтологии[71] . Из этой симметрии можно очень многое извлечь, что прольет свет на оба гештальта. Но это уже тема следующего цикла исследований.

Лекции курса:

Дионис и его сфера

Очевидно, что, когда мы говорим «Дионис», мы понимаем под этим не только конкретного персонажа греческих культов, празднеств, мифов и трагедий. Мы имеем в виду определенный принцип, определенную фигуру, которая может носить в разных религиозных, мифологических, культурных и философских контекстах различные имена и иметь различные атрибуты.

Там, где встречаются все эти вещи, под теми или иными именами и в тех или иных сочетаниях, расположена территория, которая вполне может иметь отношение к дионисийской философии, к «темному Логосу» — пусть в ее самой латентной форме. Даже если второй Логос еще не проявлен, на основе прослеженных нами закономерностей, мы всегда можем попытаться предположить, что он при определенных обстоятельствах может проявиться и что, скорее всего, в латентной форме этот Логос так или иначе присутствует. Поэтому в различных традиционных обществах, где наличествуют эти элементы (а они есть так или иначе в большинстве сакральных обществ), мы могли бы предположить, что при необходимости построения философских моделей на глубоких и самобытных культурных основаниях эта «будущая» или «возможная» философия, скорее всего, будет развертываться именно вокруг и дионисийского Логоса. 

Так «тьма превысшая света», обнаруженная выше высшего предела небес, и «пылающий мрак», оживший ниже низшего предела Матери-материи, оказываются двумя дарами дионисийского Логоса. Но любое «два» у Диониса «не-два». Поэтому именно второй Логос, темный Логос, Логос Диониса может совместить в единой картине всю карту космической, гиперкосмической и гиппокосмической жизни, всю карту открытой онтологии, включая в себя в тонком и игровом недуальном балансе и радикальную эксклюзивность Аполлона и радикальную инклюзивность Magna Mater. Дионис — это радикальное сердце мира. Поэтому орфики считали его царем будущего века.

Это загадочный «будущий Бог» Шеллинга. Ему суждено сменить на троне Олимпа Зевса (это и было тайной Прометея, знавшего имя того, кто низвергнет в конце времен отца богов, но сохранившего молчание). Дионис — «победитель Бога и ничто», укротитель тигров, пантер и леопардов, друг Аполлона, тайный конфидент Великой Матери. Вечно умирающий, вечно воскресающий, вечно зачинающий, вечно оскопляющийся, безумный бог. Играющий царственный ребенок.

Последний Бог.

Лекции курса:

Дополнительные материалы

София. Метафизика любви.

Третья фигура любви

Считается, что любовь — дело двоих: мужчины и женщины, матери и дитя, человека и Бога. Но с какой-то навязчивой силой, с принудительной магией невнятного напоминания иногда врывается в эти отношения нечто «третье». Непрошенное, неожиданное, несущее жестокость вопрошания, которое придает всему новый, зловещий оттенок. Третье возникает в любви как догадка о ее ограниченности, о ее фатальной недостаточности. Поэтому, по словам Дени де Ружмона в его блестящей книге «Любовь и Запад», «счастливая любовь не имеет истории». Такой любви не бывает, а если бывает, то нам она не интересна. Интересна всегда и при всех обстоятельствах лишь несчастная любовь. Та любовь, где в отношения между двумя ворвалось нечто Третье.

Как это ни неприятно признать, видимо, это ужасное Третье и есть загадочный смысл любви. То, для чего она создана — как прелюдия.

Третье. Третий. Новая фигура — адюльтера ли; ребенка ли, усложняющего картину драматического отношения двоих; змееголового падшего ангела ли, опрокидывающего гармонию послушания Адама Творцу, непрошенно врывающегося в садовничью идиллию мужчины с его жизнью (Евва).

Любовь так устойчиво, так магнетически влечется к смерти. Лишь за чертой могилы сплетаются между собой стебли прекрасных девственно белых цветов, выросших на холмиках с останками великих любовников Севера — Тристана и Изольды. От любви умирают. Если от нее не умирают, то это не любовь.

Формула «третья фигура любви» сложилась из размышлений над названием книги немецкого национал-большевика Эрнста Никиша — «Третья Имперская Фигура». Для Никиша, как и для большинства консервативных революционе ров, высшим смыслом политики — осознанной как поле судьбы — было преодоление фатальных дуальностей, выход на головокружительные просторы Третьего Пути. Ловим себя на мысли, что любовь таинственно связана с нацией. Может быть, оттого, что любовь к Отечеству — это одна из ярчайших, упругих, сотрясающих душу форм великой Любви.

Лекции курса:

Курс: Традиция и Радикальный Субъект. Лекции в Новом Университете (2000-е)

Лекции курса:

Дополнительные материалы