Логос русской элиты
(Глава 17. Русская феноменология и русское бытие)
Русская идентичность несет в себе возможность трех философий, что включает в себя определение трех различных субъектов (включая три версии гносеологии), а также три модели онтологии. На уровне государственного Логоса мы имеем дело с субъектом, довольно близким к параметрам греческой философии и основывающимся на платоновско-аристотелевском представлении о душе (ψυχή) и аристотелевском ὑποκείμενος, а также на латинском толковании значения и смысла persona. Этот субъект может быть назван «государственным» или «княжеским», и в целом его толкование в русской культуре не сильно отличается от философской традиции
европейского Средневековья с поправкой на византизм, придавший греко-латинской культуре в ее христианской версии некоторые специфические черты, во многом принятые политическими элитами народов, обращенных в православие. Особенностью русской «элитной» антропологии является утверждение эсхатологического достоинства царя как катехона, фигуры, препятствующей приходу Антихриста 3 , что отчасти распространялось на антропологию в целом, подчеркивая миссию человека как такового в христианском контексте, а также монашеская метафизика Нетварного Света, достигшая кульминации в исихазме, где само бытие человека обосновывается опытом соприкосновения со световой бездной 4 . Но и эти мистические измерения субъекта были отчасти известны западноевропейской средневековой традиции — в гибеллинской версии обоснова-
ния Священной Римской Империи Германской Нации или в учениях рейнских мистиков об апофатическом человеке 5 , имеющих тот же неоплатонический исток, что и византийское монашество.
Такой «элитный» княжеский субъект находился во Вселенной, имеющей прежде всего политическое измерение, то есть всегда был помещен в границах территории, являющейся частью общего ойку
1
Платонов А. П. Собр. соч.: В 8 т. М.: Время, 2009.
Мамлеев Ю. В. Шатуны. М.: Терра, 1996; Он же. Голос из ничто. М.: Московский рабочий, 1991.
3
Дугин А. Г. Ноомахия. Византийский Логос. Эллинизм и Империя.
4
Дугин А. Г. Ноомахия. Русский историал. Народ и государство в поисках субъекта.
5
Дугин А. Г. Ноомахия. Германский Логос. Человек Апофатический.
менического пространства, описываемого классическими географами и историками, такими как Птолемей или Козьма Индикоплов, чьи сочинения были популярны на Руси, и из них образованные люди черпали свои представления о Вселенной. Судьба этого субъекта и сопряженного с ним бытия была аналогична его западноевропейскому аналогу с некоторым временным опозданием и византийскими поправками: средневековая парадигма держалась на Руси намного дольше, чем в Западной Европе, и модернизация и секуляризация нормативного субъекта происходила в русской элите с существенным опозданием. Но в целом эта элита двига-
лась в том же направлении, что и западноевропейская аристократия, хотя способы модернизации были различны: если в Западной Европе переход от Средневековья к Модерну сопровождался индустриали-
зацией, урбанизацией и замещением феодальных отношений капиталистическими, то в России (как и в некоторых странах Восточной Европы — прежде всего в Польше и Венгрии) аналогичные парадигмальные изменения происходили в контексте аграрного общества через подъем дворянского сословия (восточноевропейского аналога капиталистам), расширение помещичьего землевладения и превращение крестьян в товар и объективированное средство производства, подлежащее рыночному обмену. С концом эпохи Романовых этот субъект вместе с его феноменологией, рациональностью и отношением к бытию рухнул, был упразднен и заменен особым «большевистским субъектом», имеющим собственно к русской антропологии весьма отдаленное отношение 1 .
Соответственно философия, отражающая структуры такого княжеского субъекта, не требует каких-то особых усилий и может быть реконструирована на основании полноценного платонизма с опорой на византийскую религиозно-политическую (катехон, симфония властей и т. д.) и мистическую (исихазм, традиции Умного Делания и т. д.) традицию. Для субъекта аристократического толка чрезвычайно важна оценка Модерна со стороны его противников справа: традиционалистов (Р. Генон, Ю. Эвола и т. д.), Ф. Ницше, М. Хайдеггера и консервативных революционеров, а в русской традиции исчерпывающая критика содержится в работах славянофилов и евразийцев. Эта критика позволяет не только понять, сколь разрушительным является западноевропейский Модерн для классического греко-римского и, шире, индоевропейского субъекта с его отношении к бытию, но и приняв вызов нигилизма, преодолеть его в осознанном и волевом акта. броске к Радикальному Субъекту 1 , воссоздающему световую вертикаль из своих наиболее внутренних измерений, которые по определению не могут быть затронуты деструктивными стратегиями Модерна, способного разрушить лишь внешний порядок, но бессильного перед внутренним достоинством «дифференцированной личности» 2 . Воссоздание такого русского аристократического субъекта зависит не от количества сохранившихся потомков аристократических родов, но от внутренней решимости к воссозданию светового Логоса, глубинного осознания индоевропейской составляющей русской идентичности и воли к учреждению школы русского платонизма. Поэтому новое начало русской философии в этом аполлоническом измерении представляет собой во многом волевой исторический акт, который и мог бы положить начало новой русской аристократии и пробудить и воскресить последние останки старой и традиционной. Только благодаря обращению к платонизму в его консервативно-революционной традиционалистской версии элита может обрести право на свой полноценный онтологический статус.
