Европеизация страны

Европеизация страны

Здравствуйте, вы смотрите программу «Директива Дугина». В этот день в 1698 году Пётр Великий издал Императорский указ о необходимости всем дворянам брить бороды и носить камзолы и платья на европейский манер. Сегодня можно воспринять это как исторический анекдот, но с точки зрения истории идей, культурологии и социологии событие это было в высшей степени символичное и показательное. Здесь мы касаемся важной темы – метафизики моды. Дело в том, что национальный костюм – манеры одеваться и вполне определённый внешний вид – является частью цельной культуры народа. Через внешний вид выражается идентичность. Элементы одежды, прически, характерные украшения, узоры на одежде, крой и различные атрибуты воплощают в себе принадлежность индивидуума к чему-то цельному, общему, к единству и цельности. Национальная одежда – такая же органическая часть народного бытия, как язык. Это и есть язык – визуальный язык культуры. По внешнему виду мы сразу же определяем, с кем имеем дело – с врачом или священником, школьницей или сталеваром. Но точно так же, как и с профессиями и полами, по одежде мы часто определяем принадлежность к народам и цивилизациям. В чалме – индус, в ермолке – еврей, недельная щетина – кавказец. Русские люди в 17 веке несильно отличались от русских людей века 16, 15 или 14. А впрочем, если мы пролистаем энциклопедию народного костюма, легко заметить, что внешний вид русских мало изменился и с древних времен. Мужчина в рубахе навыпуск с обязательным пояском или кафтане – у князей расшитом, у простолюдинов обычном. Обязательно с бородой. Женщина в сарафане и платке. Как замечал князь Сергей Трубецкой, у простонародья и аристократии в Древней Руси различались лишь материалы, из которых шили одежду и украшения. Но крой был единым и у самого бедного, и у царя. В этом давало о себе знать единство русской культуры, общность русского кода. И вот Пётр Первый одним указом ломает многовековую традицию. Это было сильнейшим ударом по русской идентичности. Был взломан русский код. Никаких кафтанов, никаких сарафанов, никаких бород. Указ Петра означал: хватит быть русскими. Вы теперь часть евроатлантической католико-протестантской цивилизации. Будьте любезны перестроиться на новый лад. Никакого больше Третьего Рима. Никакого византизма. Забудьте о Святой Руси. Вы отныне развивающаяся европейская держава. Поэтому вот вам бритва и голландский портной: вы больше не русские. Вы европейцы. Конечно, касалось это только знати, аристократии, боярства и дворянства. До мужиков и баб, до крестьян и купцов Петру дела не было. Черная кость пусть выглядит как хочет. Код меняется на уровне правящей элиты. Но в высшие слои новая мода внедрялась почти насильно. Уничтожая русский стиль в одежде, Пётр ломал психологию всей правящей элиты. Уравнивал в правах и статусе потомков древних родов и просто отличившихся на службе людей любого сословия. Перед лицом петровского абсолютизма, пародирующего духовный опричный орден Ивана Грозного, все были равны – и князь и парвеню, и истинный герой, и удачливый лизоблюд. Удар Петра пришёлся по русской элите. Ей было предписано перестать быть русской или умереть. Пётр Первый стал строить совершенно другое общество, другую пострусскую цивилизацию. Эпоха до Петра и после Петра – это две культуры. До Петра – русская, после Петра – российская, то есть русская только по некоторым признакам, а по другим – западная. Но народ и после Петра остался русским – то есть в кафтанах и с бородой, в сарафанах и платках. И с Православием, а не с протестантско-католическим малороссийским униатским богословием. Со своей русской верой, старой Верой и русским духом. С русской модой. И одевался он по-старому не по инерции, а в силу верности этому духу, древней и единой русской идентичности. Показательно: русским мужикам с бородами и в кафтанах в европейский Санкт-Петербург вход был формально запрещен. Солдаты разворачивали таких на пропускных пунктах: марш, чёрный люд, обратно в свои деревни. Отсюда глубокий раскол синодальной романовской России. Снизу вечный и неизменный одинаковый русский народ. А сверху новомодная европеизированная бритомордая элита и безвкусные бабы в буклях на немецкий манер. Отчуждение элиты от народа заметили раньше других славянофилы, и весь 19 век ушёл на то, чтобы снова воссоединить обе половины русского общества – под знаком возвращения Святой Руси. Последние Романовы появляются уже не только с бакенбардами, но и с полноценными русскими бородами. Это уже не только российские Императоры, но русские цари. Жаль, не успели довести эту консервативную славянофильскую истинно Русскую Революцию до конца. Всего доброго, вы смотрели «Директиву Дугина» о метафизике русской моды. Внешнее – это выражение внутреннего. Сегодня не так важно, одеваем ли мы, русские, русский костюм хотя бы в исключительных случаях. Но в нашем гардеробе он должен висеть у каждого русского человека. Чтобы помнить о том, кто мы. Смотрите архив передач - http://tsargrad.tv/    

Европеизация страны

Здравствуйте, вы смотрите программу «Директива Дугина». В этот день в 1698 году Пётр Великий издал Императорский указ о необходимости всем дворянам брить бороды и носить камзолы и платья на европейский манер. Сегодня можно воспринять это как исторический анекдот, но с точки зрения истории идей, культурологии и социологии событие это было в высшей степени символичное и показательное. Здесь мы касаемся важной темы – метафизики моды. Дело в том, что национальный костюм – манеры одеваться и вполне определённый внешний вид – является частью цельной культуры народа. Через внешний вид выражается идентичность. Элементы одежды, прически, характерные украшения, узоры на одежде, крой и различные атрибуты воплощают в себе принадлежность индивидуума к чему-то цельному, общему, к единству и цельности. Национальная одежда – такая же органическая часть народного бытия, как язык. Это и есть язык – визуальный язык культуры. По внешнему виду мы сразу же определяем, с кем имеем дело – с врачом или священником, школьницей или сталеваром. Но точно так же, как и с профессиями и полами, по одежде мы часто определяем принадлежность к народам и цивилизациям. В чалме – индус, в ермолке – еврей, недельная щетина – кавказец. Русские люди в 17 веке несильно отличались от русских людей века 16, 15 или 14. А впрочем, если мы пролистаем энциклопедию народного костюма, легко заметить, что внешний вид русских мало изменился и с древних времен. Мужчина в рубахе навыпуск с обязательным пояском или кафтане – у князей расшитом, у простолюдинов обычном. Обязательно с бородой. Женщина в сарафане и платке. Как замечал князь Сергей Трубецкой, у простонародья и аристократии в Древней Руси различались лишь материалы, из которых шили одежду и украшения. Но крой был единым и у самого бедного, и у царя. В этом давало о себе знать единство русской культуры, общность русского кода. И вот Пётр Первый одним указом ломает многовековую традицию. Это было сильнейшим ударом по русской идентичности. Был взломан русский код. Никаких кафтанов, никаких сарафанов, никаких бород. Указ Петра означал: хватит быть русскими. Вы теперь часть евроатлантической католико-протестантской цивилизации. Будьте любезны перестроиться на новый лад. Никакого больше Третьего Рима. Никакого византизма. Забудьте о Святой Руси. Вы отныне развивающаяся европейская держава. Поэтому вот вам бритва и голландский портной: вы больше не русские. Вы европейцы. Конечно, касалось это только знати, аристократии, боярства и дворянства. До мужиков и баб, до крестьян и купцов Петру дела не было. Черная кость пусть выглядит как хочет. Код меняется на уровне правящей элиты. Но в высшие слои новая мода внедрялась почти насильно. Уничтожая русский стиль в одежде, Пётр ломал психологию всей правящей элиты. Уравнивал в правах и статусе потомков древних родов и просто отличившихся на службе людей любого сословия. Перед лицом петровского абсолютизма, пародирующего духовный опричный орден Ивана Грозного, все были равны – и князь и парвеню, и истинный герой, и удачливый лизоблюд. Удар Петра пришёлся по русской элите. Ей было предписано перестать быть русской или умереть. Пётр Первый стал строить совершенно другое общество, другую пострусскую цивилизацию. Эпоха до Петра и после Петра – это две культуры. До Петра – русская, после Петра – российская, то есть русская только по некоторым признакам, а по другим – западная. Но народ и после Петра остался русским – то есть в кафтанах и с бородой, в сарафанах и платках. И с Православием, а не с протестантско-католическим малороссийским униатским богословием. Со своей русской верой, старой Верой и русским духом. С русской модой. И одевался он по-старому не по инерции, а в силу верности этому духу, древней и единой русской идентичности. Показательно: русским мужикам с бородами и в кафтанах в европейский Санкт-Петербург вход был формально запрещен. Солдаты разворачивали таких на пропускных пунктах: марш, чёрный люд, обратно в свои деревни. Отсюда глубокий раскол синодальной романовской России. Снизу вечный и неизменный одинаковый русский народ. А сверху новомодная европеизированная бритомордая элита и безвкусные бабы в буклях на немецкий манер. Отчуждение элиты от народа заметили раньше других славянофилы, и весь 19 век ушёл на то, чтобы снова воссоединить обе половины русского общества – под знаком возвращения Святой Руси. Последние Романовы появляются уже не только с бакенбардами, но и с полноценными русскими бородами. Это уже не только российские Императоры, но русские цари. Жаль, не успели довести эту консервативную славянофильскую истинно Русскую Революцию до конца. Всего доброго, вы смотрели «Директиву Дугина» о метафизике русской моды. Внешнее – это выражение внутреннего. Сегодня не так важно, одеваем ли мы, русские, русский костюм хотя бы в исключительных случаях. Но в нашем гардеробе он должен висеть у каждого русского человека. Чтобы помнить о том, кто мы. Смотрите архив передач - http://tsargrad.tv/