Мысли во время чумы. № 9. Пасха и домашний богослужебный круг

Мысли во время чумы. № 9. Пасха и домашний богослужебный круг

Сегодня я хотел бы порассуждать о том, чем карантин в сельком доме, на даче отличается от карантина в городе. 

Считается, что в городе жить комфортно, престижно и удобно – когда человек живет в городе, он находится в наиболее операционно удобной и эффективной для него среде, а когда живет за городом, он оказывается в отдалении от тех мест, где принимаются решения, где осуществляются самые серьезные сделки. Соответственно, в этой сельской глуши он отдален от мира. Он находится на периферии.

С одной стороны, конечно, развитие интернета и сетей, конечно, несколько релятивизировало такое положение. Сегодня человек может быть в курсе всего, даже если он находится в деревне, если там есть интернет, тепло, свет и электричество, все остальное не имеет значение – дальше он может вести самую активную деятельность. И это очень важный фактор.

Но когда мы входим в режим эпидемии или необходимости самоизоляции, карантина или ЧП, возникает очень интересная ситуация. Карантин совершенно по-разному в городе и деревне. В тот момент, когда мы находимся в урбанистических условиях, мы понимаем, что это клетка – это собачья конура, сотник, термитник, где копошатся загнанные туда тела. Если представить наш дом и просветить любой столичный дом, мы увидим некоторое копошение телесных единиц в очень ограниченном пространстве. На самом деле, даже самые дорогие особняки предстанут перед нами как тюремный двор, куда загнали несчастных и лишенных свободы и достоинства существ.

А теперь представьте, что в этих термитниках, в этих каменных казематах, где пребывают люди-насекомые, люди оказываются заточенными надолго. Посидим неделю, месяц, может два – потом выйдем. Но человеческое время – оно другое, и если мы вдумаемся, через какое-то время начнем проживать это пребывание (кто-то на третий день, кто-то на второй неделе, кто-то позже) как вечное. Как идея Свидригайлова (в «Преступлении и наказании») о вечности в темной каморке, в которой проделана дыра, откуда течет темный, мрачный, грязный свет, и так длится всегда. Вот это станет весомой метафоры. Можно представить, что мы будем в нашей квартире вечно, что мы в ней заточены, а карантин будет длиться и длиться, тогда город за окном превращается в совершенно зловещее кладбище. 

И совершенно другое ощущение в сельском доме – сиди и не выходи. Можно выйти за порог, пройтись вокруг или рядом, даже если совсем маленький участочек в пару соток – это твоя земля,можешь побегать, попрыгать, растянуться, над тобой небо, это твое крыльцо, окна проницаемы для света, дети… Даже в замкнутости в сельских условиях человек не вынимается из мира – он не погружается в искусственную территорию, оторванную от всех, он не вырезан из общества, из среды, из космических плоскостей, не отделен от красного угла в избе, своих икон и святынь.

То есть, человек может жить в своем доме сколько угодно – если ему сказать «ты будешь там вечно жить», он скажет – «как замечательно, солнышко будет вставать, потом садиться, ветра будут дуть то в одну, то в другую сторону, я буду наблюдать, как меняются времена года, крупы подкинут – если не государство, так соседи, а если меня кто-то не выпускает, то может корешок какой-то кинет – и на том буду рад». Даже в сложных условиях лишений, ограничений, необходимости запретить свободу передвижений и даже лишения каких-то демократических прав…

Плюс есть огород – воткнул семя, родилась морковку, съел ее и чувствуешь себя великолепно, репка еще солиднее и основательнее, а лук все время в достатке.

Человек в сельской местности – для него карантин не карантин, а жизнь. А вот в городе для человека это не карантин, а убийство – человек оказывается в гробу еще при жизни. В каменном склепе. Он копил на квартиру, был вынужден снимать, платить, брал кредит и ипотеку – он мечтал о ней, а оказался не там. Это очень важно.

Так можно судить относительно первых эмоций о карантине. А если мы посмотрим глубже, то на самом деле город – это вообще проклятое место. Город, урбанистика, урбанизация, перемещение населения в городские аггломераты и есть постепенный отрыв человека от мира, от него самого, от естественного, духовного отношения к самому себе, и помещение в совершенно искусственную ситуацию. Мы живем в этой искусственной ситуации и привыкаем и даже ее не чувствуем – только когда нам говорят «сиди дома, иначе по распознаванию камер тебя поймают, когда ты перейдешь критическую границу в 100 метров или когда не ответишь на позывные дрона, который подлетит к твоему балкону» - вот тут-то мы понимаем, как мы попались с урбанизацией, с технологическим развитием, с транспортом, с нефтью, газом, капитализмом, кредитами, финансами, бизнесом, питанием. Вся жизнь города – это хорошо организованное инферно, которое вытаскивает из нас жизнь, которое как спрут пьет из нас духовные силы и в конце концов бросает нас как развалившихся кукол в камеры карантина, в каменные мешки, где мы представляем собой никому не нужное отребье.

Сейчас средний бизнес возмущен, что ему некого кормить, потому что нельзя никому кормиться, люди которые работают в частном секторе первые понимают, как их обманул город. Дальше будут понимать все остальные. Хипстеры наверное уже прокляли, что являются теми кем являются, потому что хипстер самое бессмысленное в эпоху . Наверное, бессмысленнее только либералы или феминистки – последним нечего сказать, а либералы найдут спасение в том, чтобы строчить как все плохо – что либо необходимо вводить ЧП, либо почему его ввели… В этом интернет-ворочании либерал еще может как-то спастись, а до феминисток и хипстеров никому нет дела. Бьюти-блогеров в переизбытке – да и людям уже дома лень краситься, одеваться, не до этого.

Все в урбанистической среде еще пытаются вести себя как раньше – суетиться, изображать что вот-вот пойдут на прогулку или на кафе, оденутся словно в пиццерию, разденутся словно из пиццерии… Но на самом деле эта имитация жизни в городе в своей квартире рано или поздно приводит к тому, что урбанистическая форма жизни сыграла с людьми злую шутку. А вдруг им военные не привезут поесть, когда все продукты кончатся, а стучать к соседям бесполезно – у них все кончилось. А потом, соседей в городах мы особо и не знаем.

На самом деле, это отчуждение, потерянность, гибель человеческого начала в городе в пандемии обнаруживается очень ясно. Поэтому, что я могу сказать – бегите из городов, бросайте все это, если у вас есть хоть какая-то возможность найти себе место на земле, в земле, с землей, с людьми, с рассветами, где растут морковка и репка – бегите, пока не поздно. Эти отравленные города, этот капиталистический мир, это рациональное устройство жизни, этот бизнес или его отсутствие. Это то, что Готтфрид Бенн называл "Provoziertes Leben" – спровоцированная жизнь. Это не жизнь, это гальванизация трупа. Вы трупы, и сегодня вы можете это понять и воспользоваться ситуацией для немедленного побега из города.

Надо оставить города окончательно. У нас такая прекрасная земля, у нас такой прекрасный мир. Россия настолько бескрайняя, удивительная – в ней есть все, сколько рек, холмов, ям, нор, лесов. Можно жить, можно умереть, можно скрываться, можно открываться. Вся эта территория, все это пространство насыщены жизнью – и зимой даже кто-то роется и крадется, а уж летом все оживает - каждый кубический миллиметр исполнен русской жизнью. Одних комаров сколько, а червей, мотылей, бабочек, мух, шмелей, змей, волков – особенно когда промышленность встала. Давайте забросим эту промышленность и города, метро, пусть эти начальники и чиновники ездят сами по себе. Давайте оставим мертвые кладбища тем крысам, которые их создали и которые на них живет. Давайте воспользуемся предложением коронавируса бежать куда глаза глядят в полном смысле слова – земля спасает, село спасает, деревня спасает, дом на земле спасает. Это не просто экология, это возврат к русской жизни. Мы русские люди, мы люди земли. Мы жили землей, мы жили на земле. Земля для нас была естественной средой обитания. Перемещение нас в город поражает наше сердце и душу. 

Сегодня, которые мы вынуждены смотреть на эти четыре идиотские бетонные стены,  которые казались нам вожделением, а сегодня просто стенами гроба, это поворотный момент, когда мы можем осознать, насколько не туда мы зашли – с модернизацией, цифровизацией.
Кстати, интернет можно оставить в деревне – это одно из неплохих изобретений. Надо только оторвать от Билла Гейтса. Придется пользоваться, наверное, пользоваться другими программами – полная сволочь Билл Гейтс, который хочет отравить человечество, сократить население Земли и одновременно напитать вакцинами, которые покончат с ним окончательно. Нельзя верить Microsoft windows –  те, кто этим пользуется, сторонники городов. В деревнях должны быть Mac, Apple. Но только не Билл Гейтс.

Я считаю, что нужно постепенно освобождаться от урбанистических галлюцинаций и возвращаться к здоровью, свободе и счастью на нашей прекрасной и вечной русской земле.

Мысли во время чумы. № 9. Пасха и домашний богослужебный круг

Сегодня я хотел бы порассуждать о том, чем карантин в сельком доме, на даче отличается от карантина в городе. 

Считается, что в городе жить комфортно, престижно и удобно – когда человек живет в городе, он находится в наиболее операционно удобной и эффективной для него среде, а когда живет за городом, он оказывается в отдалении от тех мест, где принимаются решения, где осуществляются самые серьезные сделки. Соответственно, в этой сельской глуши он отдален от мира. Он находится на периферии.

С одной стороны, конечно, развитие интернета и сетей, конечно, несколько релятивизировало такое положение. Сегодня человек может быть в курсе всего, даже если он находится в деревне, если там есть интернет, тепло, свет и электричество, все остальное не имеет значение – дальше он может вести самую активную деятельность. И это очень важный фактор.

Но когда мы входим в режим эпидемии или необходимости самоизоляции, карантина или ЧП, возникает очень интересная ситуация. Карантин совершенно по-разному в городе и деревне. В тот момент, когда мы находимся в урбанистических условиях, мы понимаем, что это клетка – это собачья конура, сотник, термитник, где копошатся загнанные туда тела. Если представить наш дом и просветить любой столичный дом, мы увидим некоторое копошение телесных единиц в очень ограниченном пространстве. На самом деле, даже самые дорогие особняки предстанут перед нами как тюремный двор, куда загнали несчастных и лишенных свободы и достоинства существ.

А теперь представьте, что в этих термитниках, в этих каменных казематах, где пребывают люди-насекомые, люди оказываются заточенными надолго. Посидим неделю, месяц, может два – потом выйдем. Но человеческое время – оно другое, и если мы вдумаемся, через какое-то время начнем проживать это пребывание (кто-то на третий день, кто-то на второй неделе, кто-то позже) как вечное. Как идея Свидригайлова (в «Преступлении и наказании») о вечности в темной каморке, в которой проделана дыра, откуда течет темный, мрачный, грязный свет, и так длится всегда. Вот это станет весомой метафоры. Можно представить, что мы будем в нашей квартире вечно, что мы в ней заточены, а карантин будет длиться и длиться, тогда город за окном превращается в совершенно зловещее кладбище. 

И совершенно другое ощущение в сельском доме – сиди и не выходи. Можно выйти за порог, пройтись вокруг или рядом, даже если совсем маленький участочек в пару соток – это твоя земля,можешь побегать, попрыгать, растянуться, над тобой небо, это твое крыльцо, окна проницаемы для света, дети… Даже в замкнутости в сельских условиях человек не вынимается из мира – он не погружается в искусственную территорию, оторванную от всех, он не вырезан из общества, из среды, из космических плоскостей, не отделен от красного угла в избе, своих икон и святынь.

То есть, человек может жить в своем доме сколько угодно – если ему сказать «ты будешь там вечно жить», он скажет – «как замечательно, солнышко будет вставать, потом садиться, ветра будут дуть то в одну, то в другую сторону, я буду наблюдать, как меняются времена года, крупы подкинут – если не государство, так соседи, а если меня кто-то не выпускает, то может корешок какой-то кинет – и на том буду рад». Даже в сложных условиях лишений, ограничений, необходимости запретить свободу передвижений и даже лишения каких-то демократических прав…

Плюс есть огород – воткнул семя, родилась морковку, съел ее и чувствуешь себя великолепно, репка еще солиднее и основательнее, а лук все время в достатке.

Человек в сельской местности – для него карантин не карантин, а жизнь. А вот в городе для человека это не карантин, а убийство – человек оказывается в гробу еще при жизни. В каменном склепе. Он копил на квартиру, был вынужден снимать, платить, брал кредит и ипотеку – он мечтал о ней, а оказался не там. Это очень важно.

Так можно судить относительно первых эмоций о карантине. А если мы посмотрим глубже, то на самом деле город – это вообще проклятое место. Город, урбанистика, урбанизация, перемещение населения в городские аггломераты и есть постепенный отрыв человека от мира, от него самого, от естественного, духовного отношения к самому себе, и помещение в совершенно искусственную ситуацию. Мы живем в этой искусственной ситуации и привыкаем и даже ее не чувствуем – только когда нам говорят «сиди дома, иначе по распознаванию камер тебя поймают, когда ты перейдешь критическую границу в 100 метров или когда не ответишь на позывные дрона, который подлетит к твоему балкону» - вот тут-то мы понимаем, как мы попались с урбанизацией, с технологическим развитием, с транспортом, с нефтью, газом, капитализмом, кредитами, финансами, бизнесом, питанием. Вся жизнь города – это хорошо организованное инферно, которое вытаскивает из нас жизнь, которое как спрут пьет из нас духовные силы и в конце концов бросает нас как развалившихся кукол в камеры карантина, в каменные мешки, где мы представляем собой никому не нужное отребье.

Сейчас средний бизнес возмущен, что ему некого кормить, потому что нельзя никому кормиться, люди которые работают в частном секторе первые понимают, как их обманул город. Дальше будут понимать все остальные. Хипстеры наверное уже прокляли, что являются теми кем являются, потому что хипстер самое бессмысленное в эпоху . Наверное, бессмысленнее только либералы или феминистки – последним нечего сказать, а либералы найдут спасение в том, чтобы строчить как все плохо – что либо необходимо вводить ЧП, либо почему его ввели… В этом интернет-ворочании либерал еще может как-то спастись, а до феминисток и хипстеров никому нет дела. Бьюти-блогеров в переизбытке – да и людям уже дома лень краситься, одеваться, не до этого.

Все в урбанистической среде еще пытаются вести себя как раньше – суетиться, изображать что вот-вот пойдут на прогулку или на кафе, оденутся словно в пиццерию, разденутся словно из пиццерии… Но на самом деле эта имитация жизни в городе в своей квартире рано или поздно приводит к тому, что урбанистическая форма жизни сыграла с людьми злую шутку. А вдруг им военные не привезут поесть, когда все продукты кончатся, а стучать к соседям бесполезно – у них все кончилось. А потом, соседей в городах мы особо и не знаем.

На самом деле, это отчуждение, потерянность, гибель человеческого начала в городе в пандемии обнаруживается очень ясно. Поэтому, что я могу сказать – бегите из городов, бросайте все это, если у вас есть хоть какая-то возможность найти себе место на земле, в земле, с землей, с людьми, с рассветами, где растут морковка и репка – бегите, пока не поздно. Эти отравленные города, этот капиталистический мир, это рациональное устройство жизни, этот бизнес или его отсутствие. Это то, что Готтфрид Бенн называл "Provoziertes Leben" – спровоцированная жизнь. Это не жизнь, это гальванизация трупа. Вы трупы, и сегодня вы можете это понять и воспользоваться ситуацией для немедленного побега из города.

Надо оставить города окончательно. У нас такая прекрасная земля, у нас такой прекрасный мир. Россия настолько бескрайняя, удивительная – в ней есть все, сколько рек, холмов, ям, нор, лесов. Можно жить, можно умереть, можно скрываться, можно открываться. Вся эта территория, все это пространство насыщены жизнью – и зимой даже кто-то роется и крадется, а уж летом все оживает - каждый кубический миллиметр исполнен русской жизнью. Одних комаров сколько, а червей, мотылей, бабочек, мух, шмелей, змей, волков – особенно когда промышленность встала. Давайте забросим эту промышленность и города, метро, пусть эти начальники и чиновники ездят сами по себе. Давайте оставим мертвые кладбища тем крысам, которые их создали и которые на них живет. Давайте воспользуемся предложением коронавируса бежать куда глаза глядят в полном смысле слова – земля спасает, село спасает, деревня спасает, дом на земле спасает. Это не просто экология, это возврат к русской жизни. Мы русские люди, мы люди земли. Мы жили землей, мы жили на земле. Земля для нас была естественной средой обитания. Перемещение нас в город поражает наше сердце и душу. 

Сегодня, которые мы вынуждены смотреть на эти четыре идиотские бетонные стены,  которые казались нам вожделением, а сегодня просто стенами гроба, это поворотный момент, когда мы можем осознать, насколько не туда мы зашли – с модернизацией, цифровизацией.
Кстати, интернет можно оставить в деревне – это одно из неплохих изобретений. Надо только оторвать от Билла Гейтса. Придется пользоваться, наверное, пользоваться другими программами – полная сволочь Билл Гейтс, который хочет отравить человечество, сократить население Земли и одновременно напитать вакцинами, которые покончат с ним окончательно. Нельзя верить Microsoft windows –  те, кто этим пользуется, сторонники городов. В деревнях должны быть Mac, Apple. Но только не Билл Гейтс.

Я считаю, что нужно постепенно освобождаться от урбанистических галлюцинаций и возвращаться к здоровью, свободе и счастью на нашей прекрасной и вечной русской земле.