Валентин Провоторов. Поэт говорящих бездн
Юрий Мамлеев о Валентине Провоторове.
Стихи Валентина Провоторова
Такой большой городишко
с небольшим количеством змей
имеет пожарную вышку
и две арифламы на ней,
и гуляет пожарная в шортах
с очень странной линией ног,
и глядит: не видно ли черта
или просто какой-нибудь рог.
А на улице пляски и громы,
маскарад от утра до утра,
и напрасны картинные стрёмы,
соблазнительный выверт бедра –
Лишь бабуси одни в окошках
глаз не сводят с ее лица —
интересно им, будет ли крошка
хром и рыж в своего отца.
***
По прихоти я одинок,
по похоти всем доволен,
и платит мне тёмный бог
своею свободной волей.
Двойник мой виден слегка,
но грозен своим размером.
Качает внутри тоска
его от химер к химерам.
Разбить бы плоскость стекла,
пожить бы с собой умильно,
но воля восстать смогла,
а ужас изжить бессильна.
Я полночи с дрожью жду,
не верю словам монаха,
и явственно жизнь в цвету
походит на Душу Праха.
***
Не устанут тающую тискать,
звонко бьют о медную посуду,
а она не знающим, не близким
доверяет истины Оттуда.
А она сама себе апостол,
потерявший на небе мессию.-
Ей бы быть круглей и ниже ростом,
а ему ловчее и красивей.
Но на крик молчание вселенней,
воспаря, аукнешся ничтожней,
телеса охрипли от мучений,
прорастает истинное ложным,
а когда дряхлеет в купе зелень
и обман отряхивает нищий,
в небесах пропархивают цели
и душа растёт на этой пище.
Как ты легко разметалась в хрипе
всей кучей ног обнажённых в скит!
Желанье буйное, нега, гибель,
познанье, пламя и мрак - Лилит!
На дух дохнёшь и свечой желтушной
в последнем вопле сотлеет маг
Дави стогрудьем своим жемчужным,
вонзай в межлобье, как пику, стяг.
Глазастой раной увижу в призме
- ведь я иначе прозреть не мог -
что стала жизнь кривотолком жизни,
в твой заголённый ползя адок,
что я, стеная и тая лужей,
от ямы в угол спешу за ней,
и тьма двойняшек моих наружу
твой кислый жадным выносит клей.
***
В черных балках трикратно кличут.
Варки плещутся жижей спелой.
Снова время искать добычу
с грешным, сонным и вялым телом.
Есть заклятье: заснут соседи.
Охнет муж, погружаясь в сажу.
Ты во влажном и тихом бреде,
содрогаясь, удобней ляжешь...
Знают трое о тайне ада.
А тебе, без креста, полезно.
Нам не душ и не блуда надо —
только верных имен из Бездны.
Выскребли на пне полоску крови,
и вполне доверенные совы
вспоминали прежние любови,
убеждали мир в значенье слова.
Ночь пестрела прелыми глазами,
дух тяжёлый вниз от стройки вился.. .
Заяц заикнулся об Исламе..
Месяц в небе тайно обнажился...
А потом пришла пора погромам -
лес обряк и вляпался во что-то:
съели дятла, вымазали гнома,
кем-то долго ухало болото.
Хорошо подать себя за зверя!
Хорошо: разделся и наружу!
— Но в норе надёжнее теперя
хоронить изысканную душу.
***
Невольница-ночь торопится
Младенцев насытить плотных,
Густеет в сосках сукровица
И льется сквозь них щекотно,
И катятся в мрак булыжники —
Громоздкие страсти-духи,
Плюют и узорят книжники
Внутри огневой старухи.
Приставить бы выше лестницу.
Упруго стрелу налучить,
Взобраться, присесть и свеситься,
Нацелясь на Верный Случай.
Пусть нижние пляшут в мании!
Я, серый и тихий с виду,
До дна оближу познание
В зеленом пупке Изиды.
