Русская идентичность

Русская идентичность. Online лекция в МГИМО (2020)

·     Индоевропейская цивилизация лежит в основе всего современного мира. Изучение глубинных основ этой идентичности является чрезвычайно важным для нас (как для нас, славян, так и для Запада, и для Востока). Это особое евразийство, позволяющее говорить об общей структуре разных народов, имеющих индоевропейские корни.  ·     Индоевропейцы – это носители латинских языков, кельты, скандинавы, славяне, греки, иранцы, персы, таджики, афганцы (большинство), осетины, индусы, также прибалты, даки. ·     Эти территории принадлежали русскому миру, и индоевропейцы были кочевыми народами, чьей прародиной являлись степи Турана. Индоевропейское родство имеет исторические, этнические, лингвистические корни.  ·     Дюмезиль ставил перед собой задачу – выявить, что такое индоевропейская идентичность. Он ввел базовый принцип: индоевропейское общество всегда организовано по трехфункциональному признаку, состоит из трех слоев, каст – жрецы (или короли-жрецы), воины и скотоводы (которые при необходимости становились воинами). Когда они стали смешиваться с другими культурами или переходить к оседлости, стало появляться индоевропейские крестьяне. С приходом индоевропейцев приходит патриархат. ·     Все эти общества троичны по определению, и также носители троичной системы ценностей. Важнейшим символом является колесница – эти воины в колесницах фактически покорили весь мир, с их воинственным духом.  ·     Структура русских мифов – три богатыря (Алеша Попович – сын попа, князь Добрыня Никитич, крестьянский сын Илья Муромец). Мы часть индоевропейского пространства, и трехфункциональность – неотъемлемая часть нашей идентичности. Русские могут быть жрецами (носители идеационного типа), воинами (наше дворянство – потомки дружинников), крестьянами.  ·     Утратив трехфункциональную систему, мы утратим свои корни (нашу славянскость, нашу русскость), перестанем быть самими собой. Какие-то элементы в России, вопреки современной «идеологии», сохранились. Если мы говорим о возрождении идентичности, мы не можем обойти это стороной. С другой стороны, для нас нехарактерно кастовое общество – но сословия должны быть. Если ты ни воин, ни крестьянин, ни жрец – лучше было бы вообще не рождался (торговцы, менеджеры, работники сферы услуг – у людей с такими профессиями нет места в индоевропейском контексте, они никто и обречены быть невротиками). Русский человек должен быть кем-то, а кем-то он может стать, будучи жрецом, крестьянином или воином.     ·     Если у нас нет трехфункциональной идеологии, поиск идентичности заблокирован для нас. Мы не можем стать по-настоящему русскими, если не найдем социологического места. Поэтому городские жители должны смириться – если хотите быть русскими, нужно вернуться на землю. Русский человек без земли – не русский, а может, и не человек. Земля – это наша стихия, форма нашего бытия, русская тайна. Оказавшись в бетонных концлагерях, мы стремительно теряем свое собственное «я».

Идея установления российского протектората над Евросоюзом, создания новой Византийской Империи только на первый взгляд выглядит странно. При внимательном рассмотрении очевидно, что проект этот может не только стать новой русской национальной идеей, но и это принести массу плюсов как России, так и Европе.

Руководители русских патриотических, евразийских и националистических организаций приняли решение об объединении усилий и выработке консолидированной позиции. О формировании нового державно-патриотического центра политической силы было объявлено на совместной конференции, прошедшей 5 апреля в Москве, в Центральном доме журналиста. Участники конференции «Русские в России Путина: статус, перспективы, направления активности. Консервативный взгляд» сошлись во мнении: выразителем воли русского большинства может стать только сила, не имеющая отношения ни к власти, проводящей либеральную антирусскую политику, ни к «протестному движению», инспирированному и руководимому все теми же либералами.

«ГОРА САМОЦВЕТОВ» Егорий Храбрый (по мотивам русских народных духовных стихов) Гербы России (2008 г.) Фильм снят по мотивам спектакля "Сказ о Егории Храбром" театра "Ученый медведь" Сказ о Егории Храбром по мотивам духовных стихов. "Гора самоцветов" - это целая гора мультфильмов по сказкам народов, живущих в России. Студия "Пилот", которая создает эти фильмы, мечтает, чтобы в "Горе самоцветов" нашлось место для каждого народа. "Кто в несчастье Бога помнит, того ни одна беда не сломит"

Из цикла "Четыре лекции о Мартине Хайдеггере".  Попытка выявить параметры русского Дазайна. Отличия русских экзистенциалов от европейских. К русской экзистенциальной философии. Читает А.Г. Дугин. Москва, МГУ

Составляют ли россияне, люди разных национальностей, одну нацию? Можно ли сказать, что создание Евросоюза является фундаментом для появления единой мировой нации?

Александр Дугин в Открытой студии 5 канала, эфир от 21 марта 2012г.

·      Суверенитет – это понятие государственное, очень четкое и определенное. Когда над государством нет никакой другой инстанции, чьи постановления обладали бы обязательным статусом для исполнения. Правитель, который может быть коллективным (совет, парламент, Дума) или индивидуальным (президент, царь). Суверенное государство делает то, что хочет ·      Другие суверенные государства тоже могут делать то, что хотят. Их можно принудить силой, но не законом ·      Суверенитет упраздняет идею международного права. Международное право – это система договоров, постоянно меняющихся, между суверенными субъектами. Несколько суверенных государств могут заставить другое суверенное государство что-то делать или не делать. Но это решение силовое, а не правовое. По закону каждый свободен, но при этом никто не свободен от неких обстоятельств, в которых мы находимся. Соответственно, суверенитет одного государства заканчивается там, где вступает в действие суверенитет другого ·      Мировая модель складывается из этих балансов. Уповать на международное право могут только либералы, которые отрицают суверенитет или, по крайней мере, стремятся к его минимизации ·      В рамках суверенитета в российской действительности все обстоит довольно хорошо. Путин взял курс на укрепление суверенитета, который был потерян в 90-е годы, и придерживается его. Это его прекрасная черта ·      В те периоды, когда наши правители укрепляли суверенитет, они покрывали себя славой, когда теряли - позором. Эта мера суверенитета остается в России до сих пор ·      Но все меняется, если применить принцип идентичности. Идентичность – это состояние народа, народного духа, общества, которое, с одной стороны, транслирует Традицию, сохраняет то, что было раньше. Мы русский, православный народ. Культура в языке, в вере, во множестве маленьких элементов, которые делают русских русскими. С одной стороны, эта идентичность транслируется (имеет связь с прошлым, исторична) и одновременно связана с будущим ·      Идентичность – это как минимум три человека: отец, мужчина и сын. Идентичность – тождество, то, что передается от отца к сыну ·      С идентичностью у нас сейчас есть проблемы. Идентичность в нашем обществе болеет, мы на грани того, чтобы ее потерять. Суверенитет у нас укрепляется, а идентичность размывается. К примеру, при Петре мы укрепили суверенитет, но утратили идентичность; при Николае мы обладали огромным суверенитетом и стали восстанавливать идентичность. Процесс возрождения русской философии, Серебряный век – все это было элементами возрождения идентичности. Но что-то сломалось, и мы утратили и идентичность, и суверенитет. Потом большевики постепенно восстановили суверенитет, и совершенно изменили идентичность – потом она все равно «проросла». Где-то она есть, ведь без нее нас бы как русских не было ·      Сейчас суверенитет на подъеме. Мы отбиваемся, и это хорошо – но при этом мы еще и разлагаемся. Наша идентичность находится в болезненном состоянии – она деградирует. Она не уходит к корням, а просто рассеивается по болотному горизонту потери смыслов. Советские смыслы мы растеряли, монархическая модель выглядит на сегодняшний момент карикатурно (здравомыслящих людей в консервативно-православном направлении очень мало), национализм ущербный и убогий ·      Этот парадокс определяет время, в которое мы живем. Будем надеяться, на немыслимую внутреннюю мощь русского народа, который в самых тяжелых ситуациях может не просто выживать, но и сохранять свою великую бессмертную русскую душу. Суверенитет взяли – отлично; теперь надо что-то делать с идентичностью

·     Субъектом является тот, кто мыслит и действует независимо. Это необязательно отдельная личность – она может являться частью субъекта. ·     Будь этот субъект коллективным, социальным, религиозным или индивидуальным, у него остаются два главных свойства – воля и сознание. Субъект – источник воли, тот, кто является обладателем сознания. Идея принадлежит тому, кто ее понимает. ·     Субъект сживается, срастается с идеями – он становится идеями, и они становятся им. ·     Определяя его таким образом, мы лишаем субъект опоры. Действуя, он говорит: «я делаю так, потому что я этого хочу». А это страшно. Даже если мы делаем все правильно, но опираемся только на волю, мы рискуем – никто эти действия не припишет себе. Мы несем за них полную ответственность, и сами становимся судьями.  ·     Истока у воли нет – это внутренняя бездна, которая открывается и сама о себе дает знать. Это страшная вещь. Если же мы не следуем своей воле, это механическое следование чьей-то чужой воле (значит, мы не субъекты, а объекты). ·     То же с мышлением. Если мышление является нашим – мы задумываемся, почему мы думаем так или иначе… И если мы зададимся такими вопросами, мы столкнемся с бездной мышления. В школе услышали, родители рассказали… Но если мысль становится нашей, мы ее понимаем, то формальный источник ее происхождения уже не имеет значения. ·     Субъект безосновен. Мартин Хайдеггер говорит об Основании (Grund) – если у него есть еще одно Основание, то Основанием таковым уже не является. Таким образом, последним Основанием будет бездна (Ungrund). Сознание субъекта проистекает непосредственно из бездны. ·     Мы обращаемся ко тьме, к бездонной зияющей темноте в нас самих, где коренится источник воли и мысли. Поэтому любое действие, осуществленное субъектом, всегда рискованно, и любая мысль находится на грани безумия. В этом риск философии, политики и самой жизни. ·     Если мы боимся рискованного бытия, мы отказываемся от субъектности и соглашаемся стать объектами. Тьма неизвестна – она может оказаться хорошей и духовной, а может и наоборот – в этом и есть риск субъектности. Субъект – это страшно. Быть субъектом – это колоссальный риск и ужас. ·     Русский субъект – то, чего нет. Мы не любим субъектности, не культивируем ее. У нас был целый класс носителей субъектности (княжество, боярство) – горделивые, опирающиеся на себя монархические личности, которые стремились подчинить максимальное число фрагментов внешнего мира. ·     Есть также коллективная субъектность народа – когда субъект не индивидуум, а крестьянская община, мир. Это тоже непросто – ты признаешь и почитаешь инстанцию, которая находится в центре мира, общины. Как правило, рядом с Церковью в деревнях стоял погост, и присутствие мертвых в крестьянской общине подчеркивало потусторонний характер субъектности.  ·     Обе эти субъектности были утеряны. ·     Мы оказались в обществе, где русской субъектности нет – ни среди элит, ни в народе. Это кошмарно – то, что русский субъект вынесен за скобки и потерялся. Это означает, что мы потеряли нашу идентичность, что нас нет, и в истории мы представляем некую химеру.   ·     В скором времени нам придется по-настоящему сделать выбор, нашей субъектности будет поставлен ультиматум. Мы выберем – быть или нет. Если не принимаем решения, это равнозначно «не быть». Либо субъект проснется и заявит о себе, либо нет. Русский субъект, который долгое время подвергался репрессиям, стоит на грани уничтожения. Еще 1-2 шага – и нечего будет уничтожать, мы превратимся в чистый объект. Это опасно, это огромное интеллектуальное напряжение – но к этому надо готовиться. Это неизбежно. Мы снова субъектом, либо нас просто не будет.

·     Сегодня я хотел поговорить о сне - но не просто о сне как о сфере эпиниктид, которые призывал в качестве дневников писать христианский философ Синезий. И не об онейрокритике - а о том сне, в котором пребывает наше общество. ·     Удивляюсь состоянию нашего народа. Когда мы говорим, что мы спим, мы, наверное, не отдаем себе отчета, до какой степени эта метафора является точной. Мы находимся в некоем абсолютном сне – и, более того, во сне почти без сновидений. Даже сновидения обладают неким драматизмом, определённой контрастностью, ясностью, семантической последовательностью. Другое дело, что во сне эту определённую семантическую последовательность трудно восстановить, потому что смешиваются элементы прошлого настоящего и будущего. Но, тем не менее, практики философии сновидения позволяют выстроить какую-то связь. А кажется, что наше общество спит уже даже без сновидений, потому что оно не выстраивает ничего. Мы утратили связь не только с действительностью, с мирами бодрствования, но именно с мирами пронзительного восприятия бытия.  ·     Мы отпали от своего бытия. Мы отпали от русского и от человеческого бытия. Это касается не только нас, потому что когда мы смотрим на другие общества, мы видим нечто подобное. Тем не менее, спрашивать со спящих европейцев, индусов, китайцев, американцев,  африканцев или арабов…  Это их дело, спят их народы или нет. А вот то, что русский народ спит и не собирается просыпаться, это наше дело.  ·     Вот тут мы не можем быть спокойны, отстраненны, объективны. Речь идёт о том, что мы подошли сегодня к той точке истории, ради которой русские пришли на эту землю. Мы, русские, существуем не из-за прошлого, мы существуем для будущего, и мы это очень хорошо, тонко и глубоко понимали. Мы существуем не по инерции, не потому, что кто-то дал толчок, а мы продолжаем поддерживать это напряжение - это не исчерпывает и не определяет нашего исторического бытия. Наше историческое бытие обращено к будущему, к цели.  ·     Русские не «почему», а «зачем». Само объяснение «почему» не определяет нас, это противоречит нашему внутреннему настрою и нашей идентичности. Русские - это народ «для чего», «зачем». Русские - это народ цели. Это очень ясно было отражено, понято и прочувствено в христианском периоде нашей истории.  ·     Мы жили для конца времён, мы жили перед концом времён, мы жили для того, чтобы осуществить что-то очень важное, вселенское, накануне этих времён, что оправдает наше присутствие на земле. Отсюда ощущение Богоносности, невероятной миссии русского народа. Отсюда наша идеология «Москва - Третий Рим, а четвёртому не бывать». Это всё не от гордости, не от национальной идеи, не от самовлюбленности. Это очень острое, трагичное, мучительное подчас ощущение осознание того, какую миссию мы несём - государство, цари, церковь и народ.  ·     Это «зачем», цель определяли логику наших будущих сект. А секты составляли очень большой процент простого населения России, особенно в последние века. Эти секты были ориентированы на конец света. Пусть отличающиеся от догматики, но они остро чувствовали и понимали, что русские должны что-то сделать, что-то совершить. Понимали, что мы включены каким-то образом в пророческий замысел о конце времён и должны играть в этом замысле фундаментальную роль. Это качество и не исчезло после того, как мы обрубили почти все связи с традицией в 1917-ом году. Очень много аспектов, что делали нас русскими, мы оставили, отвергли, но понятие существования «для будущего» мы сохранили даже в советский период. Это очень русская черта, жить для будущего. ·     Коммунизм в каком-то смысле абсолютизировал это настроение, хотя остальные аспекты были материалистическими, взяты из другого исторического и идеологического контекста, чуждого русскому самосознанию. Но русские увидели в коммунизме понятие для цели, не «почему», а «зачем», «бытие для чего». ·     Это в значительной мере определяет нашу идентичность. В конце восьмидесятых мы русские теряем это «зачем». Появляются мысли, как надо заботиться о себе, «как пристроиться», «как адаптироваться»,  но «для чего» - уже не знаем, избегаем. Утрачивая горизонт будущего «зачем», мы утрачиваем себя как народ, как русских, как культуру, как общество. Мы начинаем распадаться, мы начинаем разрывать связи. Эти связи были не потому, что мы имеем общие корни и происхождение… Например, идентичность армян – это «почему» (потому что «наши предки армяне»), и так у многих народов – у сербов, у турок…. Но это совершенно неважно для нас. Когда мы думаем, почему же мы русские мало ценим нашу родовую память, скажут, что наши элиты постарались и отрубили корни - в значительной степени да, это верно, но это не всё. Но все же существуют в этом нечто более глубокое. Мы народ, который создан, явлен и манифестирован для будущего. Когда это будущее есть, то мы как русские тоже есть. ·     Мы не просто глупы и не помним это – есть нечто большее. Мы живем для цели, чтобы осуществить некий жест в конце времен. Это будет точкой фундаментального разделения, открытия, откровения истинных пропорций. В этот момент действие прибретает абсолютный характер. Русские живут, чтобы прийти русскими в конце времен. Это наш эсхатологически телос. И потеряв эту цель в начале 90-х, мы впали в русский сон. Мы перестали чувствовать себя народом, культурой. Без цели мы не существуем. Выживать – не русская задача, как и обогащаться.  ·     Этот сон – для самих себя. Если мы будем продолжать спать, то эрозия русского начала приведет нас к гибели. Тогда мы не просто предадим будущее или настоящее, но и прошлое. Ни одного подвига нашего предка недостаточно, чтобы объяснить наш – все они жили для будущего. Это то, ради чего мы жили. Вспомним, что на самом деле богатырский сон в самый ответственный момент – наслан силами тьмы, без которых богатырь не может проснуться. И чем ближе момент столкновения с чудовищами, тем глубже сон.  ·     Это последнее испытание перед эсхатологическим пробуждением. В отличие от сказки, в истории риск в том, что концовка открытая. Мы сейчас находимся в этом сне – мы не помним, кто мы, как нас зовут, мы полностью под чарами. Но мы даже спим для того, чтобы проснуться.  ·     Очень важна фраза Гераклита: когда наступает ночь, человек зажигает огонь. В этом сне именно мы должны проснуться – когда начнется то, для чего мы есть.

·      Сейчас Александр Андреевич Проханов, мой близкий и добрый друг, на мой взгляд крайне уместно и в высшей степени актуально поставил в центре внимания в серии своих фильмов и своих работ и исследований проблему русской мечты. На само деле тема обширнейшая, огромная, он провозгласил необходимость создания «Академии русской мечты», мне это всё чрезвычайно нравится, и я хотел бы пояснить, почему именно эта тема вызывает у меня интерес и глубокую солидарность. ·      Во-первых, с одной стороны можно сказать, что русские всегда искали идею, русский логос, и три моих тома последних Ноомахии, очень масштабных, посвящены русскому логосу. Это тоже часть процесса, русской мечты, они очень созвучны во многом, и вообще, русская философия постоянно возвращается к проблеме русской идентичности. Кто мы, чем мы были, кем мы хотим быть, а мечта это пожелание быть тем, кем мы хотим быть, может быть тем, кем мы есть, или, может быть, тем, кем мы, наоборот, не есть, это всё требует более внимательного изучения. Но в любом случае на каждом культурном и историческом этапе следует обновлять этот вопрос о нашей идентичности. Это очень полезно, и для этого стоит подыскивать новые слова. ·      В принципе, конечно, могут сказать, что это калька с «американ дрим», с американской мечты, или калька с китайской мечты, потому что китайцы сделали сегодня этот принцип частью своей социальной программы, в общем, тоже ориентируясь на Америку, но, тем не менее, выбор слова, подчас, чрезвычайно важен. И вопрос о русской идентичности как вопрос о русской мечте никто никогда ранее не формулировал, по крайней мере, не ставил в центре внимания.  ·      Соответственно, сегодня это очень актуально, потому что это вопрос не о «русской партии», не о национальной идее, на которую уже многократни при разных администрациях за последние десятилетия выделялись какие-то фонды, это всё уже просто звучит страшно. Когда кто-то говорит «я буду заниматься национальной идеей», это значит, что человек хочет какой-то бюджет, в очередной раз создать какие-то нарезки из «умных мыслей», и, в общем, на этом всё останавливается. А вот русская мечта это некая свежее, очень здоровое, очень спонтанное, одновременно живое предложение. ·      Давайте как бы освободим наше сознание от проектов, стратегий, планов, карт, подсчётов, необходимости «народосохранения», этих бесконечных графиков. Освободим наше сознание, наше бытие русское от технологии – вот что такое русская мечта! ·      Русская мечта - это то, что предшествует технологии, а не то, что является каким-то политтехнологическим заказом. То есть русская мечта – она либо есть, либо нет; она может быть, а может и не быть. Это вещь немного произвольная, и поэтому она так важна, потому что всё утилитарное, всё, что имеет цену – ничего не стОит.  Купить можно только дрррянь, которая не имеет никакой ценности. Всё по-настоящему ценное, по-настоящему важное в жизни не имеет никакой цены, ни на что не меняется, вот мечта - такова. ·      Её нельзя купить, нельзя продать, она, в общем, не имеет цены, и именно поэтому она ценна. Она не необходима, она, если угодно, является аспектом роскоши. Её бытие не определено, она мерцает. Ведь сама этимология русской мечты, она интересна, я задался этим вопросом. Ну, например, слово «dream», немецкое «Traum», откуда «американ дрим», «американская мечта», изначально, в индоевропейских корнях означало иллюзию. То есть, обман. ·      По сути дела, главный смысл мечты - это то, чего нет. Тот, кто видит сон, видит то, что не существует в действительности, тот, кто мечтает, он – обманывает. ·      В китайском слове «мынк» мы видим два дерева, то есть, лес и ночь. Это ночной лес – мечта. Но на самом деле это сон, причём именно в лесу сон, а не просто в поле или у себя дома. Соответственно, это тоже связано со сновидением, со сном, с покоем. Мечта тут очень спокойная. ·      А вот русское слово мечта происходит от индоевропейского корня, который созвучен латинскому слову «мика», то есть «мерцать», «мигать», «смеживать». И значение мгновения, мига, к этой же самой основе восходит. Мечта - это как миг, как мигание, как брешь, это что-то, что видится смутно, и то ли есть, то ли нет, когда человек мигает, тоже, то ли есть, то ли нет. Это не просто какой-то проект, ведь проект - это уже не мечта. ·      Мечта, у русских по крайней мере, это мерцание, вот она есть, а вот её нет. Поэтому трудно говорить о русской мечте в таких конструктивных, созидательных, позитивных, жизнеутверждающих терминах: «вот, мы построим такое-то, вот, мы пойдём туда!». ·      Русские очень чувствительны к значению слов, мы, вообще, народ языка. Мы - народ риторики, мы не народ концептов. Мы народ таких нюансов, когда подчас звонкие или глухие буквы, какое-то созвучие слов может определить наше отношение к… историческом выбору! Потому что мы чутки к самой форме, к звукам, не только к смыслам, к фонемам. ·      Неслучайно концепцию фонем ввёл русский евразиец Николай Трубецкой. Фонема - это минимальный звук, наделённый смыслом. Так вот мы такой фонемный народ. Для нас не надо много речей, мы засыпаем, плохо их понимаем. А вот короткие, яркие, подчас даже не слова, а части слов и слога могут оказать на нас колоссальное влияние ·      Слово мечта относится к тому краткому, полуопределённому состоянию, когда мы что-то схватываем, а что-то не схватываем одновременно. То есть, когда мы находимся в некоей пленительной неопределённости относительно того, что от нас ускользает. Вот это и интересно, если русская мечта не есть калька с американской или китайской, а есть некий момент освобождения от жёсткой механической необходимости. То есть мечта не может быть навязанной, лна произвольна, очень свободна, то есть «хочу и мечтаю», никто не может «запретить мечтать», никто не может заставить мечтать. ·      Это то, что случается, либо нет. «Сел, помечтал». Как бы это сказать, «что-то не мечтается»… Это совершенно непредсказуемая вещь в русском языке и в русском смысле. Поэтому формализация русской мечты, и, тем более, «академия русской мечты», кажется парадоксальным, антиномистским, в духе антиномии Флоренского, заданием: институционализировать то, что принципиально не подвержено институционализации. Описать рационально то, что не поддаётся рациональному описанию. Выразить в чётких терминах то, что всячески избегает, каких бы то ни было терминов, что звучит, скорее, в музыке, что передаётся в каких-то отдельных картинах, в сочетании предметов и ускользает, рассыпается снова. ·      Вот это мгновенное существование русской мечты, мне кажется, на это надо обратить внимание, надо удержать, и как-то культивировать это «тонкое замечание», не пытаться придать этому схоластическое измерение. Это будет проект или какая-то национальная идея. ·      Академия Русской Мечты - это уникальный момент в экзистировании русского человека, когда он оказывается свободным, оказывается предоставленным самому себе, на мгновение, это не может быть долго, этому нельзя научить… На само деле это можно выделить в нашей жизни этот момент мечтательности, этот момент ослабления внешнего давления на нас, и момент сосредоточенности на самих себе. ·      Помимо всяких жёстких требований, жёстких императивов, мечта - это свобода, наша свобода. Мечту нельзя навязать. И, тем не менее, это можно поставить в центре нашего внимания. можно двигаться в культуре, в образовании, в науке к тому, чтобы как-то стараться сосредоточиться на мечте, погрузиться в неё. То есть не гнать её, не пытаться её сразу же рационализировать, а сделать её нашей темой. Попытаться дать этой мечте, этой мечтательности право на существование. То есть не спешить поместить её в конкретные рамки. Но одновременно реабилитировать мечтательность, реабилитировать мечту, её онтологический статус. ·      Нам говорят «ну-у, это лишь мечты», вот этот скепсис, на самом деле, должен быть потеснён. ·      Ну, мечты, и хорошо! это же прекрасно! Это же, на самом деле, наше воображение. ·      И тут, если мы скажем, что мечта это некое свободное воображение – это отличное определение, «мечта – это момент свободы воображения», обычно наше воображение не свободно, оно обусловлено множеством факторов, внутренних, внешних, и так далее… Если допустить какой-то момент свободное развёртывание нашего воображения – это и есть мечта. Свободное воображение, именно свободное. ·      Может быть, в Академии Русской Мечты изначально учить практикам освобождения воображения? Не стараться загнать, «вот, допустим, ты сейчас будешь воображать то, что я тебе скажу». Ну, какое же это воображение, это не то. ·      Русская мечта должна быть состоянием свободных русских людей. Где мы таких видели? Соответственно, надо русских людей освободить. Освободить их от многих разных нерусскостей, или просто от тупых сторон нашей идентичности, даже не тупых, а от таких тяжёлых сторон. Мы очень материальные подчас бываем… ·      Мы всё время в быту - то какой-то целлофановый пакет из магазина тащим, то что-то ещё. Но, в том-то и дело, что всякий раз мы сами нагружаем себя и нагружаемся сами с удовольствием или без удовольствия, но постоянно кто-то нас нагружает, мы оказываемся в положении нагруженности. Что-то решаем, что-то исправляем, занимаемся, в общем, чем-то немечтательным, это очень неправильно. А мечтаем мы в этих фрагментах, в этих зазорах… Так вот, сделать Академию Русской Мечты - значит этих людей немного, чуть-чуть освободить от нашей же собственной, подчас добровольно избираемой тяжести. ·      Мечта - это состояние, в котором релятивизируется наша тяжесть. Наша, в том числе, и телесность, наша обременённость, наша технология. Мы начинаем немного подниматься, немного освобождаться. Немного раскрывать наше внутреннее воображение. Интересно, что у Аристотеля в его представлении о физике была очень здравая идея, что разные стихии подлунного мира имеют разную притягательность, разные полюса притяжения. Что есть огонь и воздух, которые находятся сверху, они – левитация, они соответствуют принципу левитации, то есть лёгкому, то есть притяжению к лёгкости, а вода и земля – гравитации, то есть притяжению к тяжёлому. Они сами тяжёлые, тянуться в тяжёлому, лёгкое к лёгкому, тяжёлое к тяжёлому. ·      Русский человек, конечно, состоит из всех этих четырёх стихий. Но последние несколько столетий, или, уж может, точно, последнее столетие эти тонкие стихии левитации подавлены, украдены, порабощены гравитацией. Мы приняли современную науку, где нет левитации, где стихии, естественно, тянутся только к гравитации и всё. Гравитация становится абсолютной. ·      Но если мы признаем этот закон о всемирном тяготении единственным и забудем о левитации, то мы не сможем мечтать. Наши мечты будут приобретать очень телесный, мрачный, закабаляющий характер. ·      Для того, чтобы мечтать, надо открыть в себе стихии утончённого притяжения к чему-то другому. Дать возможность визуализировать в воображении более высокие, более тонкие, более разряженные сферы. Это очень трудно, потому что вся наша жизнь, история, общество, наша забота  , они погружают нас именно в гравитацию. Для того, чтобы сосредоточиться на русской мечте, необходимо предварительно трансформировать нашу психологию. ·      Сделать открытым, оживить наше воображение. Потому что наше воображение тоже стало каким-то очень гравитационным, мы мечтаем о машине, о жене, о детях, о даче, о зарплате, о каком-то высоком посте, но это какая-то отвратительная мечта (хотя в жене, детях, зарплате ничего плохого, но это не мечта!) ·      Мечта начинается там, где этот уровень воды и земли преодолевается, где начинаются более высокие, более тонкие стихии. ·      Соответственно, очень хотелось бы, чтобы эта прекрасная инициатива А.А. Проханова «Академии русской мечты» плотно и верно следовала этимологии слова «мечта» - за свободным воображением, за чем-то деликатным и тонким. ·      Необходима переоценка ценностей. Русский человек очень мечтательный, левитационный человек. Не случайно мужики пытались сделать крылья, летать, левитировать, с башен многие прыгали, многие пострадали, но есть свидетельства, что некоторым это удавалось. Несколько мужиков построили крылья, на которых можно летать, не знаю, насколько это физически возможно… Но воля к этому была. Воля мужика спрыгнуть с колокольни очень близка к русской мечте. Надо оценить это, это же часть нашей культурной идентичности. У Мамлеева был рассказ, как его ученик надел шубу и выпрыгнул в окно, думая, что шуба его спасёт, с девятого этажа.  При всей дурости такого поступка, и вы не пытайтесь это повторить…  идея полёта, некоего освобождения, внутреннего раскрепощения и ценность этого состояния мечтательности должна быть признана, и стать такой прелюдией к этой Академии русской мечты. И здесь не надо стесняться. Ведь в Серебряном веке подобного рода инициативы по созданию вселенских ораторий, которые должны изменить ход истории, как у Скрябина, или каких-то грандиозных постановок Гезамкунстверк, где объединяются все виды искусств у Станиславского или вообще у наших поэтов, музыкантов, художников, у литараторов, у философов, всё это было вполне обычным делом. ·      Академия русской мечты - это прекрасная идея, вполне русская, кстати, но очень важно избежать упорядовачиния, что ли. Мы должны сохранить зазор для нашей свободы, избегать слишком простых формул. Лучше мы скажем, что это нечто апофатическое, чем давать заведомо какую-то интерпретацию. Ни одна фигура, ни один гештальт, ни один символ нашей русской мечте не соответствует. Многие соответствуют, но нет какой-то эксклюзивности. Мы слишком большой народ, мы всечеловеческий народ. Наша мечта очень деликатная, очень тонкая, осторожная, но одновременно она очень могущественная, она всеохватывающая. И надо дать её должный масштаб. Надо её взрастить.   ·     И это, конечно, прекрасная инициатива, которую я всячески поддерживаю.

Особенности гендерной идентификации в русском обществе. Русский ноктюрн и вечная женственность. Русская семья: реальность и макросоциальная метафора. Читает А.Г. Дугин. Москва, МГУ, 2010.

 Сейчас многие говорят об информационной войне и о войне идеологической между Западом и Россией. Позиции в этой войны не так однозначно определены, как это должно быть. Дело в том, что Запад строит свою критику России и каждого нашего действия, будь то в Крыму, Новороссии или Сирии с позиции либерализма. Эта навязчивая атака как извне, так и со стороны российской пятой колонны, постепенно убедила практически все наше общество – да что там общество! – самое главное, убедила президента, что либерализм – это идеология, враждебная России. А значит, ей надо противостоять. И здесь возникают два принципиальных момента: как искоренить либерализм, пустивший глубокие корни начиная с 90-х годов в экономике, образовании, культуре, и что предложить взамен. Хорошо, мы единодушно отвергаем либерализм, но что мы ему противопоставляем? Эти два момента тесно связаны: мы не сможем искоренить либерализм, если не найдем ему замены. А носители либерального вируса будут всячески изворачиваться и саботировать изнутри любую попытку утвердить в России полноценную альтернативную идеологию, которая обосновывала бы своеобразие русской идентичности и наш особый путь. Прежде всего давайте посмотрим, как идеологии в Новое время противостояли либерализму. Это коммунизм и фашизм, включая разнообразные формы национализма. И все? – спросите вы. Увы, и все. В политологии в последние века мы научились считать только до трех. Конечно, есть множество нюансов и смешанных версий, но от этого главное не меняется. Если мы отвергаем либерализм, то вынуждены противопоставлять ему либо марксизм и коммунизм, либо, простите за выражение, фашизм. Пусть эти идеологии называются по-другому, и мы прикроем их фиговыми листочками, но суть останется неизменной. И вот тут самое главное: наше общество это явно не устраивает. Быть может, поэтому мы и боимся браться за идеологию, поскольку либерализм мы отвергаем решительно, а его наиболее разработанные альтернативы – коммунизм и фашизм – наше общество явно не привлекают. Коммунизм совсем недавно на наших глазах развалился, так как прогнил до костей, а с фашизмом мы так и боремся на Украине, а память Великой Отечественной является для общества священной. Получается тупик: нас атакует либеральная идеология, на которой основываются США и страны Запада. А в ответ мы просто отмахиваемся, и сейчас становится понятно, почему. Потому что мы совершенно не хотим ни коммунизма, ни фашизма, а загоняют нас именно в эту ловушку. Для Запада очевидно, что тот, кто отвергает либерализм, либо коммунист, либо фашист, либо все вместе. А на это у либералов уже есть аргументы: «Русские строят ГУЛАГ или Освенцим». Все против русских. И это, увы, работает. У нас просто нет никакого выхода, если мы хотим покинуть этот порочный круг в идеологии, кроме как научиться считать до Четырех. Если мы отвергаем либерализм и не собираемся принимать его альтернативы, предлагаемые современностью, – то есть коммунизм и фашизм – то нам просто жизненно необходима Четвертая Политическая Теория. Но в Новое время такой теории нет, поскольку либерализм, коммунизм и фашизм исчерпывают все теоретические возможности, заложенные в эпоху Просвещения. И это не произвол, но факт. Остается одно – строить Четвертую Политическую Теорию за границами культуры Модерна, то есть трех последних столетий западно-европейской истории. При построении Четвертой Политической Теории за пределами либерализма, коммунизма и фашизма мы можем идти одновременно в двух направлениях – в прошлое и в будущее. В прошлом мы видим идеал Традиции, Империи, священной христианской монархии и симфонии властей. Это точно не либерализм, не коммунизм и не фашизм. Но это и не Новое время, не Модерн. Поэтому Модерном и его аксиомами придется пожертвовать. Можно двинуться и в будущее. Постмодернисты показали тоталитарную сущность принципов Просвещения: скинув Бога и отменив сакральное, гуманисты поставили в столь же авторитарную жестокую позицию человеческий рассудок и сакрализировали тело и материю. Поэтому для критиков современности, с точки зрения Постмодерна, современная идеология, включая все ее версии: либерализм, коммунизм и фашизм, – это насилие, расизм и тоталитаризм. В общем правильно, давайте поэтому все эти идеологии – обратите внимание: все три идеологии (либерализм, коммунизм и фашизм) – выкинем в мусорное ведро. И сделаем решительный шаг в будущее, освободив свое политическое воображение. Это футуристический аспект Четвертой Политической Теории. И возможно, он окажется вполне совместимым с возрождением Традиции. Пусть это будет называться Консервативной Революцией. Парадокс? Но другого пути у нас просто нет. Всего доброго, вы смотрели программу «Директива Дугина» про Четвертую Политическую Теорию. Нельзя вести идеологическую войну, не имея идеологии. А здесь, хотим ли мы этого или нет, выход один: Четвертая Политическая Теория. Смотрите архив передач - http://tsargrad.tv/  

Круглый стол с участием Александра Гельевича Дугина в рамках проекта "Русские встречи" (г. Пермь). Тема круглого стола "Россия, Евразия и многополярный мир". 

Александр Дугин о национальной идее России

"Русская идея" - именно этим понятием принято обозначать специфическую русскую мечту о справедливом переустройстве общества. Эту самую идею Сельянов представил как стремление соотечественников к Утопии, которая только и могла бы разрешить неразрешимые противоречия нашей загадочной души.

Евразийство как русская идея. Семинар

Здравствуйте Вы смотрите программу директива Дугина. В 1871 году на Орловщине родился величайший русский философ священник Сергей Николаевич Булгаков. С датой рождения Булгакова существует некоторая путаница, так как в одних источниках говорится о 16-ом июне, а в других о 16-ом июля. Это, впрочем не так важно. Важно вспомнить о нём и обратиться к его философским и богословским взглядам. Сергей Булгаков был классическим русским интеллигентом. Вначале как и многие он увлекся марксизмом, но затем отказался от заблуждений юности и обратился за поиском ответов на самые важные и значимые вопросы обратился к Православию. Однако интерес к экономическим учениям у него сохранился, и он построил самостоятельную эконмическую теорию, сочетающие христианские ценности и идеалы и требование социальной справедливости. Учение Булгакова получило название Философия Хозяйства. Сегодня оно незаслуженно забыто, но при этом именно сегодня было бы актуально как никогда. России срочно необходима альтернатива тлетворному либерализму (который кстати Булгаков ненавидел как и все порядочные и вдумчивые русские люди). Но этой альтернативой не может быть классический марксизм: мы пробовали идти по этому пути и это оказалось тупиком. Самое время обратиться к идеям Сергея Булгакова и его философии хозяйства. Сущность философии  отца Сергея Булгакова станет понятной, если мы обратимся к главной его мысли– к идее Святой Софии. Эту тему Булгаков как и его друг отец Павел Флоренский заимствовали от основателя русской религиозной философии Владимира Соловьева. Так вот: СОфия есть вечный замысел Бога о мире. Она есть и тогда когда творение действительно, и тогда, когда его еще нет или уже нет. София – это свет Святой Троицы её энергии, изливающиеся вечно. Чистое христианское сердце может ценой многих подвигов и стараний сподобиться созерцанию лучей Святой Софии – это и есть видение православными исихастами нетварного Фаворского Света. Святая София по Сергею Булгакову – это тайная судьба России. Как и великие поэты и мыслители Серебряного века Булгаков убеждён в софийности русской культуры. В том что тайный свет Святой Руси, который каждый русский человек тайно носит в своей душе, и есть сама София – вверенная русскому народу и русской Империи как драгоценный дар. Вся полнота этого дара может раскрыться только в последние времена, когда Русь воскреснет во всей своей мощи и глубине. Об этом молились поколения русских святых от Антония Печерского до Сергия Радонежского и Серафима Саровского. Учение о Святой Софии не только философия или поэзия. Самое интересное в случае Сергия Булгакова – это ещё и экономика. Хозяйство, по его мнению, тоже должно быть софийно. Когда человек созидает – строит дом, растит хлеб, ухаживает за скотиной, обустраивает мир вокруг себя, он действует не только в силу грубой материальной необходимости, но стремится улучшить бытие, украсить его, осветить и усовершенствовать его. И в этом он следует за возвышающим светом Святой Софии. Отсюда вытекает софийность экономики, святость честного труда. Это и есть суть русской экономики – святой труд, не совместимой ни с эгоизмом, ни с погоней за выгодой, ни с эксплуатацией – свободный труд свободных русских людей. И социальная система то же должна быть софийной. Мир – это по Булгакову храм. Его надо очищать и украшать. И вместо воли к власти и угнетения в обществе должны восторжествовать любовь и солидарность – причем не как благопожелание, а как политическая система. Это политический строй, основанный на христианской Любви, благочестии, справедливости и софийности. То есть нечто прямо противоположное тому, что есть сейчас. Отсюда вытекает революционный потенциал учения отца Сергия Булгакова. Но только революция эта тоже софийная, православная и в чем-то консервативная. До свидания, вы смотрели софийную директиву Дугина. Идея Святой Софии вполне могла бы стать настоящей национальной идеей нашего общества. И станет таковой, если мы наконец очнемся, придем в себя и всерьез задумаемся о судьбах нашей Родины и нашего народа. Смотрите архив передач - http://tsargrad.tv/      

Александр Дугин о национальных интересах России.

Профессор А.Г. Дугин на телеканале Урал-Информ. 28 ноября 2011г.

Выступление Александра Дугина на открытии XIV Всемирного русского национального собора. Москва, зал Церковных соборов Храма Христа Спасителя, 25.05.2010

"Русская идентичность в современном мире": лекция профессора Александра Гельевича Дугина в Пермском Государственном Университете.

Лекция "Русская идентичность в современном мире" профессора Александра Гельевича Дугина в Пермском Государственном Университете. 

Профессор Дугин отвечает на вопросы слушателей.

Русский Логос I. Идентичность. Презентация в Софрониевой Пустыни (2019)

Беседа о втором томе "Русского Логоса" из цикла Ноомахии. Софрониева Пустынь. 2019.

Колесов В.В. Русская ментальность в языке и тексте. Лекция 1. Особенности русской ментальности.Цикл лекций "Русская ментальность в языке и тексте" был прочитан в стенах СПбГУ в 90е годы. Запись сделана и любезно предоставлена Культурному Пространству "Солнце Севера" Анатолием Викторовичем Пантелеевым. Выдержки из лекции: - в русском языке связующей частью выступает быть, а не иметь, как в английском. - русский реализм не разделяет идею (a table) и вещь (the table) - в русском языке первичен этический, а не логический уровень. красота важнее пользы - русские глаголы не имеют времен, как в англ. время сводится к пространству (покамест) - качество (содержание) важнее количества (объём) - русскому языку свойственно оживлять материю (съел сникерса) - к 17 веку закрепилось обращение в третьем лице (он, она), свойственно личное обращение (я, ты), также появилось разграничение субъекта и объекта - в русском языке нет повелительного наклонения (оно не исконное), но пожелательное. при этом, как правило, нет переходов (я думаю, я предполагаю) - ценно не предложение, но слово - часто встречается чисто отрицательное мышление: никто никому ничего никогда не должен. за это иностранные филологи называют русских бытовыми нигилистами - не понятие, но символ есть основная содержательная форма русского языка - категория пользы появляется только в 16 веке, основная категория - это добро -