Валентин Провоторов. Поэт говорящих бездн

Валентин Провоторов. Поэт говорящих бездн

Валентин Провоторов. Поэт говорящих бездн

Юрий Мамлеев о Валентине Провоторове.

 

Стихи Валентина Провоторова

 

Такой большой городишко 
с небольшим количеством змей 
имеет пожарную вышку 
и две арифламы на ней, 

и гуляет пожарная в шортах 
с очень странной линией ног, 
и глядит: не видно ли черта 
или просто какой-нибудь рог. 

А на улице пляски и громы, 
маскарад от утра до утра, 
и напрасны картинные стрёмы, 
соблазнительный выверт бедра – 

Лишь бабуси одни в окошках 
глаз не сводят с ее лица — 
интересно им, будет ли крошка 
хром и рыж в своего отца.

 

***

 

По прихоти я одинок,
по похоти всем доволен,
и платит мне тёмный бог 
своею свободной волей.

Двойник мой виден слегка,
но грозен своим размером.
Качает внутри тоска 
его от химер к химерам.

Разбить бы плоскость стекла,
пожить бы с собой умильно, 
но воля восстать смогла, 
а ужас изжить бессильна.

Я полночи с дрожью жду, 
не верю словам монаха,
и явственно жизнь в цвету 
походит на Душу Праха.

***

Не устанут тающую тискать,
звонко бьют о медную посуду,
а она не знающим, не близким
доверяет истины Оттуда.

А она сама себе апостол,
потерявший на небе мессию.-
Ей бы быть круглей и ниже ростом,
а ему ловчее и красивей.

Но на крик молчание вселенней,
воспаря, аукнешся ничтожней,
телеса охрипли от мучений,
прорастает истинное ложным,

а когда дряхлеет в купе зелень
и обман отряхивает нищий,
в небесах пропархивают цели
и душа растёт на этой пище.

***

Как ты легко разметалась в хрипе
всей кучей ног обнажённых в скит!
Желанье буйное, нега, гибель,
познанье, пламя и мрак - Лилит!

На дух дохнёшь и свечой желтушной
в последнем вопле сотлеет маг
Дави стогрудьем своим жемчужным,
вонзай в межлобье, как пику, стяг.

Глазастой раной увижу в призме
- ведь я иначе прозреть не мог -
что стала жизнь кривотолком жизни,
в твой заголённый ползя адок,

что я, стеная и тая лужей, 
от ямы в угол спешу за ней,
и тьма двойняшек моих наружу
твой кислый жадным выносит клей.

***

В черных балках трикратно кличут. 
Варки плещутся жижей спелой. 
Снова время искать добычу 
с грешным, сонным и вялым телом. 

Есть заклятье: заснут соседи. 
Охнет муж, погружаясь в сажу. 
Ты во влажном и тихом бреде, 
содрогаясь, удобней ляжешь... 

Знают трое о тайне ада. 
А тебе, без креста, полезно. 
Нам не душ и не блуда надо — 
только верных имен из Бездны. 

***

Выскребли на пне полоску крови, 
и вполне доверенные совы 
вспоминали прежние любови,
 убеждали мир в значенье слова.

Ночь пестрела прелыми глазами, 
дух тяжёлый вниз от стройки вился.. .
Заяц заикнулся об Исламе..
Месяц в небе тайно обнажился...

А потом пришла пора погромам - 
лес обряк и вляпался во что-то: 
съели дятла, вымазали гнома,
кем-то долго ухало болото.

Хорошо подать себя за зверя! 
Хорошо: разделся и наружу! 
— Но в норе надёжнее теперя
 хоронить изысканную душу.

***

Невольница-ночь торопится
Младенцев насытить плотных,
Густеет в сосках сукровица
И льется сквозь них щекотно,

И катятся в мрак булыжники — 
Громоздкие страсти-духи,
Плюют и узорят книжники
Внутри огневой старухи.

Приставить бы выше лестницу.
Упруго стрелу налучить,
Взобраться, присесть и свеситься,
Нацелясь на Верный Случай.

Пусть нижние пляшут в мании!
Я, серый и тихий с виду,
До дна оближу познание
В зеленом пупке Изиды.

Валентин Провоторов. Поэт говорящих бездн

Валентин Провоторов. Поэт говорящих бездн

Юрий Мамлеев о Валентине Провоторове.

 

Стихи Валентина Провоторова

 

Такой большой городишко 
с небольшим количеством змей 
имеет пожарную вышку 
и две арифламы на ней, 

и гуляет пожарная в шортах 
с очень странной линией ног, 
и глядит: не видно ли черта 
или просто какой-нибудь рог. 

А на улице пляски и громы, 
маскарад от утра до утра, 
и напрасны картинные стрёмы, 
соблазнительный выверт бедра – 

Лишь бабуси одни в окошках 
глаз не сводят с ее лица — 
интересно им, будет ли крошка 
хром и рыж в своего отца.

 

***

 

По прихоти я одинок,
по похоти всем доволен,
и платит мне тёмный бог 
своею свободной волей.

Двойник мой виден слегка,
но грозен своим размером.
Качает внутри тоска 
его от химер к химерам.

Разбить бы плоскость стекла,
пожить бы с собой умильно, 
но воля восстать смогла, 
а ужас изжить бессильна.

Я полночи с дрожью жду, 
не верю словам монаха,
и явственно жизнь в цвету 
походит на Душу Праха.

***

Не устанут тающую тискать,
звонко бьют о медную посуду,
а она не знающим, не близким
доверяет истины Оттуда.

А она сама себе апостол,
потерявший на небе мессию.-
Ей бы быть круглей и ниже ростом,
а ему ловчее и красивей.

Но на крик молчание вселенней,
воспаря, аукнешся ничтожней,
телеса охрипли от мучений,
прорастает истинное ложным,

а когда дряхлеет в купе зелень
и обман отряхивает нищий,
в небесах пропархивают цели
и душа растёт на этой пище.

***

Как ты легко разметалась в хрипе
всей кучей ног обнажённых в скит!
Желанье буйное, нега, гибель,
познанье, пламя и мрак - Лилит!

На дух дохнёшь и свечой желтушной
в последнем вопле сотлеет маг
Дави стогрудьем своим жемчужным,
вонзай в межлобье, как пику, стяг.

Глазастой раной увижу в призме
- ведь я иначе прозреть не мог -
что стала жизнь кривотолком жизни,
в твой заголённый ползя адок,

что я, стеная и тая лужей, 
от ямы в угол спешу за ней,
и тьма двойняшек моих наружу
твой кислый жадным выносит клей.

***

В черных балках трикратно кличут. 
Варки плещутся жижей спелой. 
Снова время искать добычу 
с грешным, сонным и вялым телом. 

Есть заклятье: заснут соседи. 
Охнет муж, погружаясь в сажу. 
Ты во влажном и тихом бреде, 
содрогаясь, удобней ляжешь... 

Знают трое о тайне ада. 
А тебе, без креста, полезно. 
Нам не душ и не блуда надо — 
только верных имен из Бездны. 

***

Выскребли на пне полоску крови, 
и вполне доверенные совы 
вспоминали прежние любови,
 убеждали мир в значенье слова.

Ночь пестрела прелыми глазами, 
дух тяжёлый вниз от стройки вился.. .
Заяц заикнулся об Исламе..
Месяц в небе тайно обнажился...

А потом пришла пора погромам - 
лес обряк и вляпался во что-то: 
съели дятла, вымазали гнома,
кем-то долго ухало болото.

Хорошо подать себя за зверя! 
Хорошо: разделся и наружу! 
— Но в норе надёжнее теперя
 хоронить изысканную душу.

***

Невольница-ночь торопится
Младенцев насытить плотных,
Густеет в сосках сукровица
И льется сквозь них щекотно,

И катятся в мрак булыжники — 
Громоздкие страсти-духи,
Плюют и узорят книжники
Внутри огневой старухи.

Приставить бы выше лестницу.
Упруго стрелу налучить,
Взобраться, присесть и свеситься,
Нацелясь на Верный Случай.

Пусть нижние пляшут в мании!
Я, серый и тихий с виду,
До дна оближу познание
В зеленом пупке Изиды.