Лекция 11. Антропология метафоры

Часть 1. Режимы бессознательного и фигуры риторики

Риторическая антитеза в режиме диурна

 Вспомним, что мы говорили о риторике как о своеобразном языке мифа, в котором нарушаются логические закономерности. Дюран связывает каждый из режимов имажинэра с серией риторических приемов.

Режиму диурна соответствуют

антитеза, 

гипербола и гипербола и ее нелогичность

плеоназм (древнегреч. «πλεονασμός» — «излишний») -- Плеоназм и закон тождества

Эвфемизм как феминоидный язык

Мистический ноктюрн

Антилогия (противоположное смыслу)

Антифраза: говорю одно имею в виду прямо противоположное

Катахреза (намеренное искажение грамматики речи)

Литота (антигипербола, уменьшение – сказать меньше, чем подразумевать -- ирония)

Драматический ноктюрн

Гипотипоз

описывает события прошлого как то, что происходит в настоящем, давая мельчайшие подробности, представляя текст как наглядные и живые картины, создавая у слушателей полную иллюзию того, что он сам является свидетелем описываемых событий. С помощью гипотипоза время подвергается эвфемизации через проекцию прошлого в настоящее.

Эналлага (замена)

замену одной формы высказывания другой, подчас некорректной с точки зрения грамматической логики, но близкой, тем не менее, по содержанию или смыслу.

Гипербат

Перешагивание dislocatio

вставляет между пишущимися или произносимыми обычно вместе словами дополнительное слово или несколько слов, что, как правило, сопровождается сменой интонации или усилением какой-то части выражения, в обычном случае смазанной.

 Частным случаем гипербата является необычный порядок расстановки частей речи в предложении. Например, у Пушкина: «Тебя с успокоенных гонит небес» 

вносит между двумя неразрывно прилегающими друг ко другу членами дополнительный элемент, акцентируя тем самым паузу, прерывность, что соответствует введению темпоральности, но тут же эту темпоральность и снимает, когда подоспевает — после интеркаляции, угрожающей разрушить смысл, — отложенная часть устойчивого или смыслового сочетания. 

Человек и риторика

В риторических фигурах проявляются режимы имажинэра. Но имажинэр, по Дюрану, и есть человек. Поэтому риторика становится важнейшим полем развертывания имажинэра. Человек экзистирует в языке. 

Часть 2. Логика и риторика у Аристотеля

Человек это зоон логон эхон. 

ζῷον λόγον ἔχων

Это можно перевести множеством способов:

Живое существо наделенное разумом, мыслью, словом. Все это Логос.

Другая формула -- ζῷον ῥῆμα ἔχων

Говорящее животное

ῥῆμα  от εἴρω, говорю (акт) – того же корня, что ирония (возможно)

У Платона логос = онома + рема (Verbum)

Есть еще улыбающееся животное

Зона Логоса -- божественное

Логос и рема определяют две онтологические и антропологические зоны

Логос – высшее начало, математика. Логос и логика. Аналитики, силлогизм

Нус оперирует с Логосом.

Законы логики а=а, не-а, или а или не-а

Зона риторики – космическое

Рема – физика, мир, манифестация, феноменов. Мир феноменов риторичен.

С ремой оперирует космос. Рема – это онтология мира. Логос – онтология начал мира.

Законы риторики: склонение законов логики. Физика Аристотеля – риторична – вещь состоит из формы и материи и их сочетания. Полное нарушение законов логики.

Катастрофа науки Нового времени: введение понятия «физико-математическое»

Логикой можно изучать богов (теология)

Физику – мир феноменов следует изучать с помощью риторики и поэтики.

Истина мира в том, что он есть миф, риторическая фигура.

Точной наукой может быть только поэзия.

Башляр

Ironical science  Хорган  «The End of Science»

Часть 3. Режимы воображения Дюрана: логика и риторика

Рождение логики и риторики из режимов воображения

По Дюрану и логика и риторика рождаются из имажинэра.

Логика из диурна

При этом диурн явно движется в направлении логики (плеоназм – закон тождества; антитеза – закон отрицания; диайрезис и паранойя – закон исключенного третьего)

Риторика из ноктюрна

Область ноктюрна и есть сущность риторики. Риторика есть отступление от логики, ее склонение, искажение, игра с логикой.

Для риторики и ее зоны характерна ирония (риторическая фигура). Ирония есть высказывание не того, что подразумевается.

В каком-то смысле все фигуры риторики – ироничны.

Две зоны: диурническая – разум, движение к Логосу

Ноктюрническая – речь (рок!), движение от Логоса – космическая игра, отступление от архетипа, погружение в область отклонение (declination)

Часть 4. Метафора и ее онтология

Важнейший элемент риторики метафора.

Метафор – перенос. Мета – фора. 

Метафора и ирония описывают сущность риторического.

Это нарушение логики, раздвоение, построение новой онтологии  -- риторической – онтологии космоса. 

Как

Метафора строится по формуле одно как другое, это как то. 

«как» («яко»), «ἥ» («хэ»), qua , als, as, come 

Двойная спираль (Terra Foliata)

Головин

Тот кто знает о terra foliata

Может забросить все книги

И кто не знает о terra foliata

Никогда не научится читать

Это белая хрустальная земля усыпанная желтыми листьями

Центральное напряженное С в слове «философия»

Розовый спрутовый  щупалец

Расцветающий на планете Сатурн

На луговых одуванчиках спит андрогин

В его волосах змеится двойная спираль

Рядом спит книга 

КОСМОГРАФИЯ Роберта Фладда

И в лебеде леденеет Леда

Это странная древняя легенда

Легенда о terra foliate

Метафора как сущность театра

В этом суть театра: одно как другое, актер ведет себя как характер, этос, персонаж.

Театралитет практически совпадает с зоной риторического, но это значит и с зоной космического. 

Риторика распространяется не только на лексис (то есть речи персонажей, текст), но все театральное действие и есть пространство риторического, то есть метафорического.

В театре все как другое, а другое как это.

Часть 5. Теология метафоры

Платон

Метафора определяет особой – космическое – измерение бытия. 

По Платону все проявленное, феноменальное – есть подобие, эйкасис, икона. ТО есть мир космический как мир идей. Сын как Отец. Второй род как первый.

Мир есть символ, но символ одним указывает на другое.  Это уже есть метафора: перенос с одного на другое.

Библия (религии Откровения)

В Библии 1. 26 КНИга Бытия

καὶ εἰ̃πεν ὁ θεός ποιήσωμεν ἄνθρωπον κατ' εἰκόνα ἡμετέραν καὶ καθ' ὁμοίωσιν

κατ' εἰκόνα – как

Христианское богословие трактует образ и подобие как похожий, но не сам.

В этом метафизика «как». Как – это связь, но связь всегда между одним и другим. И как бы тесна она ни была она никогда нет приведет к полному отождествлению.

На осмыслении значения этой примордиальной метафоры «κατ' εἰκόνα ἡμετέραν καὶ καθ' ὁμοίωσιν» и строится вся теология.

И падение сатаны (который слишком буквально интерпретировал ангельскую природу – тоже иконическую) и имя Архангела Михаила – который как Бог (ивритское «ми»), где пропорции были восстановлены.

И вся судьба Адама строится на поворотах – перипетэйях! – интерпретации этого «как».

Сущность человека в «как».

В христологии и в догматических спорах снова вопрос о единосущности и подобносущности ставится в центре внимания. И здесь библейское «καθ' ὁμοίωσιν» приобретает более резкое разделяющее природы содержание.

Часть 6. Человек как метафора

Так человек есть метафора Бога (вертикальная метафора)

Но в то же время и мир есть метафора Бога. Отсюда возникает еще более сложные отношения – тройной метафоры.

Вертикальная метафора – диурническая – тяготеет к логической таксономии.

Но возможна и горизонтальная метафора – человека и мира. 

Микрокосм и макрокосм. Большое в малом. Но человек и мир не оригинал и подобие – это два подобия общего оригинала.

Человек есть метафора («как» -- знак, символ)

Если человек есть метафора, то он не есть только он сам.

Он есть икона, символ.

Значит, человек есть знак. В вертикальном смысле он знак Бога. В Христе эта метафора достигает своей кульминации.

Горизонтальные метафоры как территория космоса

Но существует и другое измерение – условно «горизонтальное».

Космические метафоры имеют иной характер. Здесь включается режим имажинэр. 

Одно уподобляется другому. Одно как другое. Но…

В риторике в отличие от логики нет строго одного и другого.

Точно также и в имажинэре и в феномелогии.

Траект как метафора

Человек есть траект. Он не вырезан из мира, он находится между самим собой и миром.

То есть человек есть не то, к чему применяются метафоры, но сама метафора.

Человек есть связь есть «как». Он иконичен и символичен в своей основе.

И именно это полнее всего обнаруживается в театре.

Метафорой является маска – персона.

Волкодлак и действительность превращения

Головин связывает метафору с актом метаморфозы. Превращения одного в другое – человека в осла Апулея, истории про воклодлаков, оборотней и ведьм.

Но здесь важно не то, кто в что превращается, а сам акт превращения. В этом открывается истина риторической онтологии. Возможность метаморфозы – волшебного превращения – заключается в том, что две вещи – полюса превращения – суть проекции третьей вещи, которая находится между ними.

Так метафора обосновывает фигуру траекта. Сам человек как траект и есть «как», и есть центр метафоры.

Иногда крестьяне ловили оборотня – например волчицу, в которую превратилась ведьма. Когда существо пытали и убивали подчас появлялся момент, когда в звере проступали черты человеческого тела…

Это обнаружение сущности того, что не является ни женщиной, ни волчицей. Это антропологический траект, облик метафоры.

Волкодлак – метафора и колдуна и волка. Оба рождаются из волкодлака, как его проекции. Именно это и делает превращение возможным.

В этом смысл риторического (космического): любая сущность есть лишь маска тонкого метафорического процесса.

Часть 8. Антропологическая метафора театра

Театр это область превращений

Здесь акт метафоры уместен. Изгнанные из других областей жизни скоморохи, маски и колдовство (как практики горизонтальных метафор), нашли свое прибежище в театре.

Таким образом театр есть чистое пространство метафоры. Театр есть риторика. Его основа конструирование риторических фигур.

Актер и превращение

Перевоплощение актера в характер (этос) есть активация метафорической онтологии. Не данный актер играет отвлеченного персонажа. Происходит нечто иное: на сцене проявляется нечто, что находится между актером и образом, происходит эпифания траекта. Конечно, появляется не Наполеон, Геракл или Мавр Отелло. Появляется нечто, что составляет действительность связи, и что одним жестом в двух направлениях -- -- вспомним энантиодромию «как» -- конституирует и «актера» и «Наполеона» в конкретном моменте. «Актер» и «Наполеон» -- два предела работы активного воображения. И важнее всего это особое состояние актера, когда он позволяет бытию метафоры (бытию как метафоре) проступить сквозь себя.