Экспертиза Дугина № 38: Мир держится на тех, кого мы не видим

Экспертиза Дугина № 38: Мир держится на тех, кого мы не видим

·     Сама типология служения, миссия фигур монаха и священника принципиально отличается. ·     Сегодня сложилось неточное представление о роли Церкви в обществе. Для кого-то это ритуал, для кого-то – дань традиции, а для других – ненужный институт, заинтересованный только в самосохранении. А о монашестве думают в лучшем случае как о дани традиции. ·     Оба института имеют огромное значение с точки зрения антропологии – человека и полноты его бытия. Православное христианское священство во многом продолжает традицию жречества, которое существовало до христианства. Жрецы всегда были частью человеческого общества, они осуществляют связь коллектива с запредельным миром.  ·     Главная функция жреца – это обряд, который обеспечивает связь людей с божественным миром. Это обряд, ритуал, молитва, таинства. Священническое служение под стать ангельскому: ангелы тоже управляют стихиями. Как священник участвует в установлении связи между людьми и Богом, так же и ангелы осуществляют связь между Богом и миром. Возникает симфония литургии (согласно церковным представлениям, ангелы присутствуют на службе). Исполнение миссии священника – это спасение других (крещение, венчание, причастие, помощь в духовной жизни), он не принадлежит себе. Он отдает себя людям, а ангелы – миру. Это движение от себя. ·     Монах служит не другим – он удаляется от других («монах» значит «отделившийся от других»). Главная цель монаха не служить обществу – а обрести Бога в собственном сердце. Отношение монаха к Богу противоположно отношению священника. Василий Великий говорил о задаче примирить монашество и Церковь, объединить общественное служение с индивидуальным путем движения к Богу. ·     Казалось бы, где в монашестве христианство, где отдать жизнь за други своя и любовь к ближнему? Не напоминает ли это индуистскую метафизику с Атманом или неоплатонизм Плотина с вечной душой? На самом деле это не так. Монашество является частью полноценного христианства: достаточно посмотреть на представление о человеке. Человек никогда не рассматривается как механическая часть общества, он всегда нечто большее. И не является ли он при этом самостоятельным индивидуумом?  ·     С точки зрения христианской антропологии, место человека находится и не в индивидууме, и не в коллективе. И в случае монаха, и в случае священника есть иная инстанция, и располагается она ни в индивидуальном, ни в общественном. Дело монаха, который пытается проявить в себе совершенную личность, может быть сложнее, чем исправление целого общества. Ты не можешь сослаться на то, что тебя кто-то провоцирует – ты один на один со своей душой, со всеми грехами и демоническим. Вот где происходит столкновение с дьяволом. Обычно дьявол «разлит» равномерно по всему социальному полю, а когда все темные стороны нашего поведения предстают перед монахом воочию, эта битва перестает иметь характер индивидуальной. Она становится общечеловеческой, и становится не менее важной, чем битва за общество.  ·     Человек ни проекция общество, ни самодостаточный индивидуум. Если монах выполняет свою миссию успешно, то на самом деле он содействует спасению всего общества. Необходимость и монашества, и Церкви становится понятной только если мы поймем, как они связаны. Они связаны через особое и почти утраченное сегодня сакральное понимание о человеке. Там, где нет монашества, нет полноценного представления о человека. Монашество – это социальный институт глубинной метафизической антропологии. Любое осмеяние монашества, его релятивизация или сведение к простому социальному явлению лишает нас ключей к пониманию нас самих.    ·     Мир держится на тех, кого мы не знаем. Люди, которые тайно спасают себя, они спасают и других. Они возвышают и очищают архетип, в них наша человеческая природа просветляется Святым Духом. 

Экспертиза Дугина № 38: Мир держится на тех, кого мы не видим

·     Сама типология служения, миссия фигур монаха и священника принципиально отличается. ·     Сегодня сложилось неточное представление о роли Церкви в обществе. Для кого-то это ритуал, для кого-то – дань традиции, а для других – ненужный институт, заинтересованный только в самосохранении. А о монашестве думают в лучшем случае как о дани традиции. ·     Оба института имеют огромное значение с точки зрения антропологии – человека и полноты его бытия. Православное христианское священство во многом продолжает традицию жречества, которое существовало до христианства. Жрецы всегда были частью человеческого общества, они осуществляют связь коллектива с запредельным миром.  ·     Главная функция жреца – это обряд, который обеспечивает связь людей с божественным миром. Это обряд, ритуал, молитва, таинства. Священническое служение под стать ангельскому: ангелы тоже управляют стихиями. Как священник участвует в установлении связи между людьми и Богом, так же и ангелы осуществляют связь между Богом и миром. Возникает симфония литургии (согласно церковным представлениям, ангелы присутствуют на службе). Исполнение миссии священника – это спасение других (крещение, венчание, причастие, помощь в духовной жизни), он не принадлежит себе. Он отдает себя людям, а ангелы – миру. Это движение от себя. ·     Монах служит не другим – он удаляется от других («монах» значит «отделившийся от других»). Главная цель монаха не служить обществу – а обрести Бога в собственном сердце. Отношение монаха к Богу противоположно отношению священника. Василий Великий говорил о задаче примирить монашество и Церковь, объединить общественное служение с индивидуальным путем движения к Богу. ·     Казалось бы, где в монашестве христианство, где отдать жизнь за други своя и любовь к ближнему? Не напоминает ли это индуистскую метафизику с Атманом или неоплатонизм Плотина с вечной душой? На самом деле это не так. Монашество является частью полноценного христианства: достаточно посмотреть на представление о человеке. Человек никогда не рассматривается как механическая часть общества, он всегда нечто большее. И не является ли он при этом самостоятельным индивидуумом?  ·     С точки зрения христианской антропологии, место человека находится и не в индивидууме, и не в коллективе. И в случае монаха, и в случае священника есть иная инстанция, и располагается она ни в индивидуальном, ни в общественном. Дело монаха, который пытается проявить в себе совершенную личность, может быть сложнее, чем исправление целого общества. Ты не можешь сослаться на то, что тебя кто-то провоцирует – ты один на один со своей душой, со всеми грехами и демоническим. Вот где происходит столкновение с дьяволом. Обычно дьявол «разлит» равномерно по всему социальному полю, а когда все темные стороны нашего поведения предстают перед монахом воочию, эта битва перестает иметь характер индивидуальной. Она становится общечеловеческой, и становится не менее важной, чем битва за общество.  ·     Человек ни проекция общество, ни самодостаточный индивидуум. Если монах выполняет свою миссию успешно, то на самом деле он содействует спасению всего общества. Необходимость и монашества, и Церкви становится понятной только если мы поймем, как они связаны. Они связаны через особое и почти утраченное сегодня сакральное понимание о человеке. Там, где нет монашества, нет полноценного представления о человека. Монашество – это социальный институт глубинной метафизической антропологии. Любое осмеяние монашества, его релятивизация или сведение к простому социальному явлению лишает нас ключей к пониманию нас самих.    ·     Мир держится на тех, кого мы не знаем. Люди, которые тайно спасают себя, они спасают и других. Они возвышают и очищают архетип, в них наша человеческая природа просветляется Святым Духом.